Круглая луна зависла точно над головой. Она беспардонно оккупировала небо, загасив своим сиянием звезды, вероятно, старушка возомнила себя фонарем. Надо сказать, роль эта ей удалась. И не только. Насыщенный яркий свет внес в заурядный ночной пейзаж городского парка фантастическую, пронзительную ноту — манящую, мистическую и загадочную.
Очарование лунной ночью сменилось разочарованием, когда, пошатавшись по парку, Ника не нашла ничего стоящего. Не повезло. Она зашагала по аллее к ограде, к той части, где наиболее удобно перелезть, ведь входы в парк закрыты…
Внезапно сзади что-то треснуло! Сухая ветка переломилась, что ли? И кто же это ночью в парке на ветки наступает?
Ника оглянулась. Глаза заметались из стороны в сторону, а рука скользнула в карман жилета, сжала баллончик. В баллончике состав с перцем, говорят, действует убийственно — глаза попросту вылезут из глазниц и упадут на землю. Лишь бы в суматохе не распылить перцовку себе в лицо.
Ника никого не заметила. Но треск не померещился! Он слышался явственно и довольно-таки близко. Тем не менее никого… Может, летучая мышь задела сухую ветку? Или еще какая-нибудь живность?
Нет, никого. И все же это парк. Ночью он состоит из неразборчивых силуэтов даже при свете яркой луны. Кто там притворился частью пейзажа — не разберешь, стало быть, доверять глазам ночью не стоит. Сделав несколько шагов, Ника резко обернулась, приготовив баллончик… А никого! Она зашагала уверенней, но прислушиваясь к пространству за спиной.
— Ну и светлынь, — недовольно прошептала Ника и сошла ближе к обочине, где тень была плотной, словно состояла из другого материала.
Не хотелось ей столкнуться нос к носу с кем бы то ни было — мало ли что стукнет в голову какому-нибудь выродку. По сторонам Ника не забывала смотреть — вдруг в глаза бросится нечто неожиданное и получится кадр, какого человечество не видело? Маленький секрет, а может, не секрет вовсе, потому что мечта Ники знакома миллионам: грезила она о славе. Да-да, о ней — настоящей, мировой, заслуженной, которую дают талант, опыт, знания. Чтобы осуществить мечту, нужно в общем-то немного: удивить мир. Удивить… Чем, черт возьми! Идея-то пришла, пробившись однажды на рассвете сквозь сон, но к ней требуются приложения: удачные обстоятельства, неординарные сюжеты и нечто такое… чтобы дух захватило. Как раз с приложениями в эту лунную ночь не везло, хоть лопни.
Между тем мир вокруг казался ирреальным и живым. Даже статуя нимфы, которую ваял некий лепщик явно по пьяни, зажила своею одинокой жизнью. Над головой светился ореол, точь-в-точь напоминающий нимб, светилось плечо, часть шеи и груди, складки туники, соскользнувшей на бедра. Застывшие тени вокруг скульптуры усиливали таинственность. В самом деле, нимфу можно принять за живую девицу, у которой хобби — нагишом разгуливать по паркам в ночное время. А днем на этот апофеоз бездарности не захочешь смотреть, ведь сделана девочка топорно, ее и засунули в кусты, чтобы поменьше народу разглядывало. Но каков световой эффект!
Гоняясь за ним, световым эффектом, а также за сюжетом, Ника пришла в парк под покровом темноты. Кадров сделано немало, но всё пейзажи, пейзажи… Это не то. Пейзажами (включая лунные) страдают все начинающие фотографы, полагая, что именно им открываются тайны мироздания, — ха-ха! И еще раз: ха! Так где же они — молодые, налитые здоровьем, безбашенные, жаждущие насладиться любовью? А если смертью? На худой конец наркотиками? Это были бы настоящие кадры: правдивые, щемящие, сильные, без сусальной позолоты. Но кругом пусто… пусто и тихо…
Стоп!.. Ника услышала негромкий стон. Женский. И весьма характерный.
— Ура, ура… — азартно зашевелила она губами, осторожно пробираясь сквозь заросли на протяжные тихие стоны и подготавливая фотокамеру. Ника переродилась в хищную дикую кошку, ступающую осторожно и совершенно бесшумно, видящую сквозь густые кусты, слышащую шепот листвы.
Наконец поляна. Как полагается, с газонной травкой. А луна-предательница подло выдала тайну влюбленных, которые находились в данный момент на краю Вселенной. Ника загорелась желанием задержать их на этом краю навечно — хотят они этого или нет. Разумеется, не хотят, но это их проблемы.
Снимки могут не получиться из-за коварного освещения, щелчки могут услышать, тогда предсказуем будет финал авантюры. Но это такой драйв — рискнуть, зная, что тебе вырвут руки-ноги! Если поймают, конечно. Пока парочка разберется, откуда щелчки, Ника успеет сделать несметное число кадров, ведь ее камера — техническая роскошь. Она примерилась и…
Щелк… щелк… щелк…
Ракурс — блеск! Обе фигуры в идеальном положении к объективу. О, какая у парня спина, отливающая серебристыми бликами! Мышцы играют, фигура извивается, как гибкая змея, волосы, подсвеченные луной, вздрагивают… А какие ноги у девушки… грудь… профиль, тронутый лунным сиянием…
Щелк… щелк…
Опля, пауза! Нет-нет, это не передышка, парень повернул голову в сторону Ники… Неужто услышал щелчки? Конечно, он ее не видит. Но обеспокоен. Наверное, обеспокоен. И его подружка приподнялась на локтях. Жаль, выражения лиц «размыты» тенями. Но может, камера «увидит и запомнит»?
Щелк… щелк… И еще! Еще!
Ага, парень поднимается. Пора!
Ника вынырнула из укрытия и ослепила ребят вспышкой раз, другой… Они замерли — растерянные, напуганные, жалкие.
Еще разок их вспышкой…
Обнаженная Маха на травке завизжала, будто ее укусила кобра, и… осталась в памяти фотокамеры. Она судорожно шарила вокруг себя руками — одежду искала. Не хотела бы Ника оказаться на ее месте, о нет.
Парень сообразил, в чем дело, вскочил…
Надо линять. Нет, драпать во весь дух! Но!
— Боже, какой ты классный, — захлебнулась восторгом Ника, нажимая на кнопку камеры.
А то! Парень просто редкий экземпляр, сложен как бог.
Щелк! Ой, пора делать ноги и по-быстрому, потому что бог помчался на вспышку.
— Глеб! — закричала Маха на поляне. — Куда ты? Брось… Глеб, вернись!..
Ника предвидела погоню и сшила специальный мешок из ватина, чтобы не повредить камеру. Теперь, сунув туда фотокамеру, Ника бежала, словно к ее ногам приставили реактивные двигатели, а на спине выросли крылышки. Окрылила девушку удача, между прочим, тетка зловредная, имеющая дрянную привычку подставлять подножки. Но парня окрылила злоба, еще бы! Бежал он быстрей и догонял Нику — художника по призванию, а не какую-то там сексуально озабоченную дуру.
Вон там уже ограда! Знакомая каждой перекладиной, виньеткой, кружочком. Лишь бы успеть взобраться. Оглянувшись, Ника включила последнюю скорость, на какую была способна, и успешно оторвалась от преследователя. Вскарабкалась она по прутьям ловчее обезьяны, уселась сверху, глубоко вдыхая и не решаясь спрыгнуть. Высоко!