– Ой, господи! – вскрикнула Марианна Васильевна и закрыла лицо руками. – Что ж это люди с собой делают…
Все помолчали немного, потом Надежда встрепенулась.
– Так что, – заговорила она, – если расследование завершено, я могу возвращаться домой?
Белкин подошел к ней и произнес с некоторым смущением:
– Вообще-то, Надежда Николаевна, я попрошу вас задержаться здесь до завтрашнего утра. Мне нужно будет еще раз допросить… то есть опросить вас…
– Что, разве расследование еще не закончено? Разве у вас остались еще какие-то неясные вопросы?
– Ну, вы понимаете. – Капитан замялся. – Мне нужно написать подробный отчет, а для этого придется задать всем свидетелям еще несколько вопросов. Этого требует мое начальство… Конечно, я могу вас сейчас отпустить, но тогда следователь вызовет вас повесткой, и вам придется снова приезжать в Псков… Так может, лучше сделать все прямо сейчас?..
Надежда Николаевна представила, как ей домой придет повестка из Псковской прокуратуры, и что по этому поводу скажет муж, и как ей придется перед ним оправдываться и объясняться… Она тяжело вздохнула и ответила:
– Тогда, может быть, я прямо сейчас отвечу на все ваши вопросы? Зачем ждать до утра?
– К сожалению, сейчас я должен ехать в Псков, чтобы передать арестованную следователю и провести кое-какие обязательные процедуры. Но завтра утром я буду здесь…
– Хорошо, если надо – я задержусь до завтрашнего утра. Только не дольше!
– Разумеется! – Капитан посветлел лицом. – Очень признателен вам за понимание!
Спала Надежда Николаевна крепко и без сновидений. Ее не беспокоили никакие мысли, ни тот неприятный факт, что она совершенно одна в огромном доме. Вечером после отъезда полиции и омоновцев Надежда Николаевна послала мужу большую и нежную эсэмэску. Она написала, что отдыхает хорошо, все у нее в порядке, но очень соскучилась и ждет не дождется, когда же наконец будет дома. Приписала еще в конце, что всех целует, и отключила мобильник на всякий случай. Если муж что и заподозрит, то выскажет ей свои подозрения только при встрече. А там уж Надежда сумеет отговориться.
Она спустилась к завтраку в обычное время… и замерла на пороге столовой, увидев пустую комнату.
Всего три дня назад за этим столом собиралось довольно многочисленное общество, а сейчас из всех этих людей в живых осталась она одна. Сергей убит, Петр Афанасьевич умер при подозрительных обстоятельствах, Олег Щеглов тоже погиб, Алиса арестована… Не она ли, Надежда, принесла несчастье в этот богатый и с виду счастливый дом? Да нет, во всем случившемся нет никакой ее вины, она – только беспристрастный свидетель этой череды трагических смертей и несчастий…
Марианна Васильевна, не отступая от сложившегося ритуала, принесла ей завтрак… и громко всхлипнула, увидев пустой стол: видимо, в ее голову пришли те же мысли, что и Надежде.
– Зачем накрывать для меня одной? – проговорила Надежда Николаевна. – Давайте позавтракаем вместе на кухне!..
– Нет уж, – возразила Марианна, положив на тарелку Надежды щедрую порцию пышного омлета, – пусть уж все будет, как при Сергее Степановиче! Там уж дальше – как получится, а пока все будет по-прежнему… Вам кофе или чай?
– Кофе, – машинально ответила Надежда.
Однако она не успела допить кофе со свежей булочкой: во входную дверь кто-то позвонил.
Надежда встала из-за стола и направилась к двери.
– Куда вы? – Марианна Васильевна попыталась ее обогнать. – Непорядок! Я сама открою…
– Да это, наверное, Иван Петрович Белкин приехал, допросить нас с вами напоследок!
Так получилось, что перед дверью они оказались вместе.
Марианна все же настояла на строгом исполнении ритуала и сама открыла дверь.
– А вы ранняя пташка, Иван Петрович… – начала Надежда и тут же осеклась.
На пороге стоял вовсе не капитан.
На ступеньках особняка переступала ногами худенькая девушка в недорогих поношенных джинсах и простенькой цветастой кофточке. Возле ее ног стоял дешевый клетчатый чемодан.
– Вы к кому, девушка? – сдержанно осведомилась Марианна Васильевна.
– Могу я увидеть Сергея Степановича Баруздина? – спросила незнакомка приятным звонким голосом.
– Нет… – Марианна помрачнела и сделала шаг назад. – Не можете… Сергея Степановича нет…
По ее щеке поползла едва заметная слезинка.
Девушка, однако, не заметила эту слезинку, не заметила и горькую интонацию домоправительницы. Она сделала шаг вперед, чуть заметно наклонила голову и проговорила слегка неуверенно:
– Он уехал? Так я его подожду, если можно…
– Долго ждать придется, девушка! – вступила в разговор Надежда. – А вы к Сергею Сергеевичу по какому делу?
– Вы кто такая? – в один голос с Надеждой спросила Марианна Васильевна.
– Я его дочь… – ответила гостья и взглянула на растерянных женщин удивительно светлыми глазами.
– Дочь?! – изумленно переспросила Надежда.
А Марианна Васильевна выронила фарфоровый молочник, который держала в руке. Хрупкая вещица с жалобным звоном ударилась о кафельный пол и рассыпалась на множество осколков.
– Как – дочь?
– Какая дочь? – в один голос воскликнули женщины.
– Лена… Я его дочь Лена… – пролепетала девушка и заморгала глазами. – А что? Что-то случилось? Где папа?
– Случилось… – подтвердила Марианна Васильевна, и вдруг удивление в ее лице сменилось недоверием: – Что-то я ни про какую дочь от него не слышала!
– Вы мне не верите?! – Лицо девушки вспыхнуло, она слегка отступила, подняла руки, как будто защищаясь. – А где все же Сергей Степанович? Он вам все подтвердит!
Надежда хотела что-то сказать, но Марианна Васильевна предостерегающе взглянула на нее, шагнула вперед и проговорила сухо и напряженно:
– Сергея Степановича сейчас нет, а мы без него не можем впустить в дом неизвестного человека!
– Неизвестного? Почему это неизвестного? – Девушка схватила кожаную сумку, висевшую у нее на плече, открыла ее, торопливо перерыла содержимое и протянула Марианне потертую книжечку паспорта. – Вот… Если вы мне не верите – вот мой паспорт!
Марианна вытерла руки о передник, взяла паспорт и открыла первую страницу. Надежда заглянула через ее плечо.
С фотографии на нее смотрело растерянное девичье лицо с белесыми ресницами и светлыми удивленными глазами.
– Баруздина Елена Сергеевна… – прочитала Марианна Васильевна… и вдруг, бурно разрыдавшись, прижала к себе незнакомку.
Через секунду она опомнилась, испуганно отстранилась, торопливо вытерла глаза и гнусавым от слез голосом проговорила: