— Ты кто? — прокричала я ошарашенно — здесь поневоле приходилось громко орать. — Вы чего здесь?
Старичок помахал мне рукой, подзывая подойти поближе.
— Как чего? Катаюсь, — засмеялся старичок мне в ухо. — Путешествую. Мне, дочка, в Тарасов надо.
— А здесь чего?
— Здесь-то? Да у меня, дочка, на билет денег нет, а вагоны опечатанные сейчас ходят, там тоже проверяют. Это тебе, дочка, не в войну, когда мы в теплушках ездили. А тут ничего, не гоняют. Едешь себе спокойненько, даже на солнышке греешься.
Ничего себе, солнышко! По платформе гулял пронизывающий ветер.
— А ты накинь фуфаечку, не стесняйся, — предложил старичок, видя, как я вся дрожу в своей тонкой водолазке, надетой прямо на голое тело. — Хорошо, что ты подсела, вместе не так скучно. Яичко хочешь? У меня, дочка, ничего другого нет. А у тебя что, тоже денежек на билет не хватает?
— Тоже, — кивнула я и тут же нащупала в кармане «скорпионьи» доллары.
Знал бы этот дедуля, какая я бедная! Впрочем, в такой обстановке его телогрейка и вареное яйцо имели куда большую ценность, чем вся моя валюта.
Я закуталась в дедовскую телогрейку и только теперь почувствовала, как устала. Да и какая разница, как добираться до Тарасова — в купейном вагоне или на этой груде щебенки в компании с хорошим человеком?
Второе было гораздо безопаснее. Только вот наш «вагон» был слишком «жестким» — острые камешки так и впивались в тело. Лишь на подстилке деда ехать было более-менее сносно, и я подсела к нему поближе.
— Сейчас многие так ездить приспособились, у кого денег нет! — прокричал мне на ухо дед. — Пешком-то долго! А так на поезде к ночи будем уже на месте…
Проехали мимо Крапивинска — это был маленький городок с деревянными домами, водонапорной башней и пустынным вокзальчиком со сломанными часами. Я боялась, что поезд сейчас остановится и начнется все сначала. Вдруг «друзья насекомых» по каким-нибудь своим каналам связи успели сообщить, что меня нужно отлавливать?
Но состав возле Крапивинска только немного сбавил ход и без остановки поехал дальше.
Мой дедуля оказался прав — примерно в час ночи мы уже добрались до Тарасова, и, как только состав остановился в каком-то тупике, мы тут же собрали свои вещички и покинули платформу.
Ну и видок у меня был после такого путешествия! Кажется, после нескольких часов, проведенных на куче щебня, смешанного с углем, я ничем не отличалась от моего спутника — бомжа дедушки Миши, который тем не менее был в превосходном настроении, даже насвистывал что-то еле слышно! Рядом с ним было как-то стыдно унывать из-за своего трубочистного вида.
— Счастливо, дочка! — сказал на прощание дедок. — Я тут прямо помолодел лет на пятьдесят.
— Вот, в подарочек, — сказала я, протягивая дедульке десятидолларовую бумажку. — Спасибо за яичко.
И не дожидаясь лишних вопросов, побыстрее нырнула в темноту, надеясь сделать вынужденную остановку по пути домой у Ксюши, по крайней мере — умыться и переодеться.
— Ты откуда такая чувырла? — всплеснула руками Ксюша, когда я предстала перед ней во всей своей угольной красе. — А ко мне этот прибегал… сынок Погорельцева, сказал, что ты тоже пропала из поезда, и еще милиционер твой, такой на лицо весь из себя интересный…
— Володька, что ли? — догадалась я сразу. — Ерунда! Никуда я не пропадала, просто была на задании. У тебя вода горячая есть? Душ бы принять.
— Есть, все есть, — засуетилась Ксюша. — Сейчас мы тебе все устроим в лучшем виде. А водочки хочешь?
— Из железяки? — спросила я, вспомнив, с чего началась наша последняя встреча. — А, давай, а то промерзла я что-то на ветру…
— На каком ветру? — удивилась Ксюша. — Так ты как, нашла нашего пропащего?
— Давай сейчас не будем о делах, что-то совсем пока сил нет, — попросила я свою троюродную сестрицу, втянувшую меня в это дело.
— Давай, и черт с ним, — мигом согласилась Ксюша.
Моя родственница действительно постаралась проявить себя в лучшем виде — наладила душ, накормила ужином, напоила водочкой и даже уговорила лечь у нее спать, приговаривая, что утро вечера мудренее. Впрочем, я не особенно сопротивлялась.
Но уже через час сильно пожалела о том, что согласилась остаться. Ксюша с сыном спокойно спали, а я все лежала и слушала за окном гудки локомотивов, шум колес, и казалось, что снова куда-то ехала, ехала и никак не могла приехать.
Это был не сон, а сплошное мучение.
«Господи, и с какой стати раньше я так любила железные дороги и поезда? — вспоминала я, ворочаясь с боку на бок. — И чего в них хорошего? Уж куда приятней летать на самолетах. А еще лучше — преспокойно плыть куда-нибудь к берегам Америки на океанском комфортабельном лайнере, чтобы в каютах были маленькие зеркальные бары, музыка, мягкая постель… И, главное, никаких тебе гудков и лязганья колес…»
— «Восьмой», вызываю «восьмого», — раздался у меня прямо под ухом голос диспетчера. — Какого черта ты где-то мотаешься?
— Да на подстанции был, — отозвался на всю ивановскую, а точнее, на всю Аткарскую улицу «восьмой». — Не ругайся…
— Да как же не ругаться? — возмутилась в диспетчерской женщина. — Смеяться мне, что ли? Здесь не только я одна…
— Слушай, а хочешь, я тебе историю расскажу, недавно было с моим сынком, — примирительно перебил «восьмой». — Ты же знаешь, он у меня в дорожной милиции работает, вечно что-нибудь такое случается.
— Ну давай, — помолчав, согласилась дежурная в диспетчерской, которая, видимо, готова была слушать любые басни, лишь бы скоротать длинную трудовую ночь. — По-быстренькому.
Я прямо-таки заскрипела зубами от злости — хоть бы у них взорвалась вся их идиотская связь, чтобы наконец-то был повод установить что-нибудь более цивилизованное. Устроить, что ли, диверсию?
— Так вот, делали они на днях шмон очередной насчет наркоты, — стал рассказывать «восьмой» — Ну, чисто для профилактики, как всегда. А мужик один отказывается чемодан открывать. Ты же знаешь, всегда такой попадается — начинает про свои права говорить и прочую муть. Мой Санька ему говорит: тогда вылезай из вагона! Мужик тот с гордым видом хватает свой чемодан и выходит, говорит, что в ООН будет жаловаться. Но ты моего Саньку знаешь: он его все равно догоняет, чемодан вытряхивает, а там… Угадай, что там было?
Над ночным городом повисла долгая пауза.
— Баба, — наконец высказалась дежурная.
— Какая еще баба? — удивился «восьмой». — Надувная, что ли?
— Ну, труп, — выдвинула предположение слушательница. — Да ладно, говори, не томи!
— Ха, ни за что не догадаешься! Там была змеюка, представляешь? Удав или еще кто. Санька говорит — сроду такой страсти не видел, в две руки толщиной. Он от неожиданности даже во весь голос заорал и чуть в штаны от страха не наложил. Змеюка — нырк и к лесу поползла, а мужик бегом за ней! Я как представил…