И уже в следующий момент я почувствовала сильный укус в плечо. Можно, конечно, утешать себя мыслью, что имеешь дело не с гадюкой и не с коброй, но приятного, согласитесь, все равно мало.
Но самое главное, я чувствовала, что змея постепенно ускользает у меня из рук — такое ощущение, что она выворачивается наизнанку, и через несколько секунд в руках у меня окажется лишь пустая кожа. Черт, удав определенно ускользал, и уж больше после этого он вряд ли нас к себе подпустит так близко. Уползет навсегда в российские джунгли, да и помрет там еще с непривычки или погибнет под топорами деревенских мужиков. Безмозглый, он же не понимал, что мы его хотели сейчас спасти, и потому боролся за свою свободу не на жизнь, а на смерть.
Но в этот момент Гриша и Игорь Николаевич сумели наконец-то распутать сетку и, изловчившись, накрыть ею удава. Еще бы мгновение — и он окончательно выскользнул бы у меня из рук.
— Поднимайте вверх, — скомандовала я, и мужчины оторвали от земли сетку, в которой отчаянно извивался наш красавчик. Теперь уже окончательно было ясно, что он попался.
— Куда его? — спросил Гриша, с удовлетворением рассматривая добычу. — Да, тяжеленький червячок.
— Вот, пока в мешок, — ответил Погорельцев, доставая из рюкзака мешок и с восхищением глядя в мою сторону. — Ну, Таня! Я даже и глазом не успел моргнуть, как ты на него…
— Четко сработано, — подтвердил Гриша.
Я же тем временем надела свою водолазочку, чтобы не быть совсем уж полуобнаженной амазонкой. Чего не сделаешь с перепуга?
Что же, пришлось, как говорится, пойти на крайние меры, тут уж ничего не поделаешь. Впрочем, мужчины всегда отмечали, что у меня очень красивая грудь — почему это я должна стесняться раздеваться? Будем считать, что позагорала на солнечной полянке. Правда, еще в обнимку с весьма экзотическим кавалером. Недаром же торговцы живностью называли удава между собой «королем».
— А потом в чемодан положим, — сказал Игорь Николаевич. — Он в чемодане был, а когда этот мент чемодан открыл…
— Погодите, а вы что, не знали разве, что везли в чемодане? — удивилась я.
— Откуда же? — пожал плечами Погорельцев. — Мне Петруша сам его к поезду донес, сказал, что по дороге у меня его какие-то родственники заберут. А мне что, жалко, что ли? И тут такая история. Я еще подумал: и чего это чемодан весь в маленьких дырочках? Но теперь, слава богу, все позади.
— Варвар он, твой Петруша. Даже я знаю, что таких зверюг нельзя по чемоданам мучить. Это же диковина вон какая! Наверное, и денег немало стоит, — недовольно проворчал Гриша.
— А кто он такой — этот ваш Петруша? — заинтересовалась я еще одним любителем экзотических животных: круг моего знакомства с этой публикой расширялся буквально на глазах.
— Товарищ мой давний. Мы с ним когда-то в цирке работали, а тут я его в Душанбе встретил. Он мне сам и билетик на поезд купил. Жалко разве человеку услугу оказать?
— Добрый какой. На место двадцать пять. И чемоданчик сам принес. Ничего не скажешь — молодец! — сказала я, вспоминая о своем. И особенно — про приют скорпионов на восемьсот шестидесятом километре.
Так, мирно беседуя между собой, мы подошли к охотничьему домику, как вдруг из-за дерева нам навстречу выскочил какой-то низенький человечек с берданкой и прокричал:
— Ни с места! Что, изловили? Давайте мне его, гада, на расправу! Всех цыплят у меня пожрал!
— Быстро в дом! — скомандовал Гриша, и мы заскочили на порог и тут же нырнули в дверь, услышав за своей спиной выстрелы.
— В воздух шпарит, — спокойно прокомментировал Гриша. — Стращает. Давай и мы тоже пальнем.
И он несколько раз пальнул в открытую форточку, показывая, что тоже вооружен и очень опасен.
Удава, который и в мешке теперь норовил уползти под кровать, пришлось на время положить в пустую бочку.
— Я тебе, Митяй, еще раз говорю по-хорошему: успокойся. Мы удава в зоопарк отправим, а если тебе повоевать очень хочется, с курами своими воюй.
— Так не будет никаких кур, раз этот аспид цыплят заглотил, — отозвался с улицы Митяй. — А Матрена вообще сказала, что это на нас наказание наслано и, если мы его не изничтожим, не будет в Пеньках счастья.
— А сейчас есть, что ли? — недобро засмеялся Гриша.
— И сейчас жизни никакой нет. Но так уж точно не будет, — ответил Митяй, подтверждая свою речь несколькими выстрелами.
Тем временем в стены и окна нашего домика со всех сторон летели камни, доказывая, что подобного мнения Митяй придерживался не один.
Бедный наш удавчик не знал, конечно, что имеет такое судьбоносное значение для жителей Пеньков, но и тот сразу несколько притих в своей бочке. Понял, что все равно теперь не вырваться?
Похоже, деревенская армия брала дом в кольцо.
Мы растерянно переглянулись. И что же теперь делать? Отдать животное на растерзание? Попытаться держать оборону? Конечно, интересно было бы для начала узнать, много ли нападающих. Почему-то теперь я была уверена, что наш знакомый, малолетний курильщик, тоже был в числе тех, кто шпарил камнями, стараясь попасть по стеклам.
Ополчение под руководством дяди Митяя было похоже на племя туземцев, собирающихся сделать жертвоприношение в виде удава неведомым богам, чтобы они послали им хоть немного сытой жизни, а мы — на белых людей, которые вторглись на их территорию и мешали привести замысел в действие.
«Кстати, аборигены тогда все же съели Кука», — молнией пронеслось у меня в голове.
Неожиданно где-то послышался лай собак, и я приникла к щели в двери — подходить к окошку было слишком опасно. Первое, что я увидела, это рыжие волосы, лисьим хвостом промелькнувшие между деревьями, а следом всю фигуру моей троюродной сестрички.
Ну надо же, как быстро она обернулась! Откуда у нее взялось столько прыти? Ведь до Крапивинска — ого-го сколько топать.
— Милиция, — послышался чей-то громкий, властный голос. — Что тут происходит? Прекратить безобразия! Бросаем оружие!
Аборигены тут же испарились за кустами, как будто их никогда тут и не было. Попробуй теперь докажи, что Митяй вообще воевал. Скажет, ничего не знаю, я курочками, яичками на станции торговал, при чем тут какие-то змеи?
Можно было открыть дверь и спокойно вздохнуть — похоже, приключения в «джунглях» остались позади.
Две овчарки рвались с поводков к бочке, в которой притаилась наша «анакондочка», и заливисто лаяли.
— Вот и тогда в поезде так же, — сказал Погорельцев. — И мальчишка говорит: открывай чемодан, она у меня на наркотики натренированная. А какие наркотики, если Петруша сказал, что айвовое варенье для родственников в Крапивинск передает. И вообще — я свободный человек, живу в свободной стране…
— Хватит болтать, вон собаки над тобой смеются, — беззлобно прервал его Гриша. — Ты такой же свободный, примерно как наш змей сейчас.