Следователь поднялся и пошел к двери. Женя хотела отпереть замок, но мужчина вдруг обернулся.
– Вы замужем?
Женя от неожиданности покачала головой, а потом все же сказала:
– Нет, не замужем.
– То есть как? – удивился человек в костюме. – Вы такая красавица, такая изысканная, можно сказать, молодая женщина – и не замужем. Да к тому же всего-навсего методистом в институте трудитесь.
– Работа как работа, – пожала плечами Женя.
– Я не к тому. Просто с такой внешностью вам бы в кино сниматься или на журнальные обложки.
Следователь наконец ушел. Женя подошла к зеркалу, висящему на стене, и посмотрела на себя. Посмотрела внимательно, словно давно этого не делала. Ей впервые сказали, что она красавица, – и это было приятно. Нильский, правда, говорил что-то подобное, но ведь Слава известный льстец и обольститель… Что ему нужно было вчера? Почему он звонил ей? Вероятно, хотел в очередной раз встретиться.
И вдруг Женя вспомнила, что вчера на крыльце института в момент, когда они с Шашкиным отъезжали, стоял Михал Михалыч, бывший ее начальник, а потом возле станции метро «Мерседес», похожий на его. Номера той машины Женя не видела, но теперь ей почему-то казалось, что за рулем черного автомобиля находился крупный, с массивной головой мужчина. Неужели это и правда был Михал Михалыч, который выследил ее? И он последовал тогда за ректором? Но зачем? Неужели Михал Михалыч мог… Даже думать об этом было страшно.
Женя стала вспоминать вопросы следователя и поняла, что все они были не по существу. Например, человек в сером костюме не поинтересовался, о чем она беседовала с Максимом Анатольевичем. А ведь говорили они в том числе об очень важных вещах. Шашкин, между прочим, сказал, что к нему обращался представитель крупной коммерческой структуры, подвизавшейся на медиарынке, с предложением инвестиций и спонсорской помощи. И ректор отказался. А после этого ему звонили и настаивали на личной встрече с руководителем этой структуры. После чего Шашкин утвердился в своем решении не иметь никаких дел с этими людьми.
– Если бы у фирмы были чистые и благие намерения, то мне бы не звонили пытающиеся казаться вежливыми пацаны, а приехал бы сам их руководитель с конкретными предложениями, – сказал ей Максим Анатольевич. – И потом, наш институт не коммерческая организация, чтобы инвестировать в наши исследования, которые никак не связаны с поисками новых месторождений нефти или выращиванием кристаллов полиморфных модификаций углерода…
Что он еще говорил? В машине сообщил, что доцент кафедры стилистики Коровкин уходит на профессорскую должность в другой вуз и теперь на освобождающую ставку претендует жена Кэлмана, которая по определению не может быть доцентом. Но Кэлман умоляет назначить ее хотя бы временно… Пожалуй, все.
Вчера вечером не было никаких особых событий, если не считать телефонного разговора с отставным полковником Саленко и встречи возле лифта с незнакомцем, который пользовался тем же дорогим парфюмом, что и Нильский. Только Слава прыскал на себя изысканный аромат в исключительных случаях, а человек возле лифта обливался им как дешевым одеколоном. Хотя… Может, этот мужчина приезжал в гости к какой-нибудь даме из их подъезда? Женя попыталась вспомнить всех одиноких соседок, но среди них не находилось молодой и привлекательной. К тому же незнакомец был без букета и без бутылки шампанского, положенных в подобных случаях. И пиджак на нем был смят, как будто был вынут из мешка, где провалялся с прошлого лета в куче других ненужных вещей. Правда, пиджак скроен прилично… И еще ботинки…
– Да что это я? – воскликнула вслух Женя, удивляясь тому, что так долго думает о человеке, который промелькнул вчера мимо и которого уже никогда не увидит. Тем более что она и лица-то его не разглядела.
Запиликал мобильник. Женя не хотела брать трубку, заранее зная, что надо от нее Нильскому. Но звук вызова продолжал терзать уши и душу. Пришлось ответить.
Женя нажала на кнопку приема и быстро сказала:
– Я очень занята.
– Я пере… – поспешил предупредить Слава, но не успел, она уже отключила трубку.
Работы и в самом деле было много, хотя учебный год еще не начался: за день надо было распределить студентов по группам, составить список студентов, которые поступили на коммерческую форму обучения, потом подготовить статистический отчет и многое другое, а потому нечего тратить время на разговоры по телефону.
В обеденный перерыв Лукошкина решила спуститься в буфет и увидела поднимающегося по лестнице Нильского. Немногочисленные студентки, оказавшиеся на факультете, во все глаза смотрели на него, а Слава как будто не замечал направленных на него взглядов. Поднял голову, увидел Женю и помахал ей рукой. Сбежать было невозможно. Они вошли в помещение буфета вместе. Подошли к стойке.
– Мне чашечку капучино, – сказал Нильский буфетчице, обалдевшей от созерцания божества. Затем добавил: – И чашечку эспрессо для Евгении Николаевны. – И только сейчас он вспомнил: – Да, Женечка, такая трагедия. Кто бы мог подумать, что и Максим Анатольевич попадет под раздачу.
– Ты думай сначала, что говорить собираешься, – разозлилась Женя. – Ты ведь сейчас не перед микрофоном, чтобы всякую чушь в эфир нести.
Нильский обернулся, чтобы удостовериться, что Женю никто не слышал. Но та произнесла последнюю фразу шепотом, и он успокоился.
– Просто я в курсе кое-каких дел, – так же тихо произнес Слава. – Мог бы все тебе объяснить, но это не моя тайна. И потом, здесь слишком много ушей.
– Давай тогда пойдем в другое место. Прямо сейчас. Что, если в то кафе, куда ты меня привел на втором курсе?
Слава задумался, а потом вздохнул.
– Ласточка, лучше давай вечерочком встретимся в более достойном месте, тогда и поговорим.
– Нет, сейчас. Или я вообще с тобой встречаться не буду.
– Хорошо, – нехотя согласился Нильский. – Часок посидим, а потом и вечером еще. Лады?
Женя поднялась, пошла к выходу. Слава догнал ее, и они стали вместе спускаться по лестнице. Навстречу поднималась Алла Пасюк, которая молча прошла мимо, притворившись слепой.
– На самом деле у меня нет никакой информации, одни догадки, – признался Нильский после того, как они расположились за столиком. – Иногда тесть при мне разговаривал по телефону о своих планах. Кое-что просил сделать и меня. Например, выйти на Шашкина и прощупать, что тот за человек, сможет ли он пойти на контакт, как относится к деньгам и какие у него есть слабости. Может, по женской части, а может, наоборот. В общем, нужно было узнать о нем все. Ну, я и расспросил о ректоре информированных людей. Максим Анатольевич, оказывается, был в свое время штатным сотрудником КГБ и курировал городскую печать. Потом работал в ТАСС, возглавлял корпункты в некоторых европейских странах, но недолго, затем преподавал, после этого стал членом президентской команды. Если у него и были какие-то слабости, то он их тщательно скрывал. Материально обеспечен, помимо городской квартиры у него в собственности коттедж в Комарово. Жена моложе его на двадцать два года…