Женя присела на корточки и погладила собачью спину. Псинка вильнула хвостиком-бубликом.
– Очень умненькая, – повторила старуха, – Дусей зовут.
Услышав свое имя, собака лизнула руку Жени.
– Со стариком моим на охоту ходила, – вздохнула местная жительница. – Очень добрая.
– Даром не возьму, – сказала Лукошкина, доставая из сумочки деньги.
В палатке жили уже втроем. Правда, Дуся забиралась внутрь только на ночевку. Облюбовала себе один из спальных мешков и до утра блаженствовала на нем. Во втором, прижавшись друг к другу, лежали Женя и Сергей. Вполголоса разговаривали, а собака вздыхала во сне или просто сопереживала услышанному. Хотя вряд ли темы их ночных бесед были ей интересны. Скорее всего, Дуся прислушивалась к тому, что происходит в лесу.
Так прошла вторая ночь. И следующая. Они не устали от разговоров. Но даже когда молчали, им не было скучно. Неподалеку плескалась вода, облизывая берег, скрипели во сне стволы старых сосен, и в этих звуках смысла было больше, чем в ночных разговорах города, оставшегося далеко в прошлом.
Женя прислушивалась к миру, который, казалось, давно и внимательно изучал ее.
– О чем ты думаешь? – спросил Сергей.
– Если честно, о тебе, – шепнула Женя. – И о том, как хорошо, что мы встретились.
– Рано или поздно это должно было случиться: в одном доме живем. Это вообще странно, когда люди проживают под одной крышей, пусть даже многоквартирного дома, и ничего друг про друга не ведают. Многих даже не интересует, кто их сосед, чем человек живет. А может, ему плохо, может, нужна помощь, попросить о которой он стесняется. И даже сейчас я не могу быть уверенным, что знаю тебя хорошо. Но, может, так и надо. У нас впереди годы, чтобы узнать друг друга получше…
– Мне Ерофеич кое-что про тебя рассказал, – призналась Женя. – Про баронский замок, про тебя, про твою девушку, как ты со скалы в воду прыгнул…
– Правда? – удивился Сергей. – А я уж и сам забыл, так давно это было. Да и было ли? Сейчас если и вспоминается то время, то как когда-то виденный фильм – без подробностей, только сюжет в общих чертах.
– Только я не поняла, почему он тебя Вальком называет?
– Не помню уж. Да ведь он и сам, если ты не в курсе, не Ерофеич, а Петр Иванович Сидоркин.
Женя поняла, что Сергей просто не хочет об этом говорить, и перевела разговор на другое.
– Странно, но я совсем не скучаю по работе.
И тут она поняла: все заканчивается, надо возвращаться. Три дня пролетели незаметно. Они ни разу не заговаривали о том, что сейчас происходит в городе, не вспоминали об опасности, до сих пор, возможно, грозящей Жене, не говорили о ее работе или о работе Сергея. Три дня Женя никому не звонила, ей тоже никто не звонил, и она просто забыла, что существует какой-то другой мир, кроме того, что окружает ее сейчас. Только уж потом выяснилось, что телефон был выключен или же разрядился сам.
Они почти не спали в последнюю ночь, утро примчалось на удивление быстро. И вместе с утром явился Ерофеич. Вздыхая, мужик наблюдал, как Женя с Сергеем собирают вещи и складывают их в автомобиль. Дуся крутилась рядом, не выказывая никакого волнения. Потом все забрались в машину и поехали. Завернули в деревню и остановились у домика Ерофеича. Тот выскочил и попросил подождать его минутку.
Ждали минут десять. Вышли из машины и смотрели по сторонам, словно оба пытались получше сохранить в памяти деревушку, притаившуюся среди высоких сосен, ветви которых раскачивал ветер. Вокруг было так тихо, что слышалось, как дышит Ладога, накатываясь на усыпанный валунами берег. Наконец друг Сергея появился на крыльце с двумя мешками подарков.
– Здесь рыба, – сказал он, – палия, сиг, хариус. Сам коптил, солил. А еще грибы – соленые белые и мешочек сушеных.
Ерофеич посмотрел на Женю, словно именно в ее власти было заставить Сергея задержаться еще на какое-то время, и вздохнул:
– Мало побыли…
– У меня дела и работа к тому же, – ответила Женя, которой и самой уезжать не хотелось.
Понимающе кивнув, Ерофеич продолжил:
– Еще варенья малинового две банки. Если болеть будете, поможет. А когда совсем плохо станет, то для такого случая пара бутылочек моей водочки, на смородиновых почках настоянной.
Сергей обнял друга и поблагодарил. Женя поцеловала Ерофеича в обе щеки, пообещав приехать, как только представится возможность.
Потом, отъезжая, она махала Ерофеичу рукой и смотрела, как тот стоит, не сходя с места, глядя вслед автомобилю. Но вскоре машина въехала в лес, и деревня скрылась.
Сергей молчал, думая о чем-то, и Женя не хотела мешать его мыслям. Однако долго так сидеть молча не смогла и сказала – не для того, чтобы начать новый разговор, а просто потому, что вспомнила:
– Знаешь, мой сосед по даче, отставной полковник Саленко, уверен, что ты в спецназе служил.
Сергей после секундной паузы спокойно ответил:
– Он ошибается.
Потом посмотрел на Женю и понял – та ему не верит. И тогда объяснил:
– Я не служил, а вот мой отец служил и воевал. Сначала Афганистан, потом другие горячие точки. В детстве я его редко видел. Он меня, правда, обучал всему, что, по его убеждению, должен уметь мужчина: выживать в любых условиях, постоять за себя, защитить любимую женщину… ну и тому подобное. Отец иногда увозил меня в лес, и мы там без еды, без спичек по неделе проводили. Он многому меня научил. Мы даже вдвоем прыгали с парашютом. И еще учил наблюдательности и приемам по развитию памяти. К чтению приобщил. Когда отец погиб, мне пятнадцать исполнилось. Мама умерла еще раньше, когда я совсем маленьким был.
– И с пятнадцати лет ты один?
– Я с бабушкой остался. Потом и она умерла, я тогда в десятом классе учился. Еще в школе я очень техникой заинтересовался. Услышал как-то, что за границей мобильная связь появилась, нашел в отцовских вещах старую рацию, у приятеля взял корпус от стационарного японского телефона-трубки, повозился месяца два и собрал аппарат, с которого можно было входить в городскую сеть. Сначала мой прибор действовал недалеко от нашего квартирного телефона, потом я его усовершенствовал, батарею подобрал, еще кое-что придумал и мог уже входить в сеть практически с любого номера. Вскоре меня с моим аппаратом взяли на улице… Я стоял и разговаривал с приятелем, который сидел у себя дома, а мимо проезжала машина радиоперехвата. Смотрят специалисты в окошко, а какой-то пацан увлеченно болтает, прижав телефон к уху. Сначала решили, что сумасшедший какой-то – у нас ведь в то время ничего подобного не было, бытовые радиотелефоны появились только года через два. А станция контроля радиочастот находилась тогда в ведении Комитета государственной безопасности. Туда меня и доставили. Аппарат отдали специалистам, а меня в камеру отправили. Ночь там переночевал, утром начались допросы: где прибор взял, для чего он тебе нужен, с кем связан и так далее. Их специалисты уже высказали свое мнение. Весьма лестное, кстати, для меня. Мой ответ, что прибор я сделал сам, конечно, никого не удовлетворил. Потом уж догадались устроить допрос в присутствии спеца, которому я долго объяснял принцип действия. Мне предложили работу, причем сделали так, будто бы я сдал все выпускные экзамены и уехал куда-то. Школьным друзьям я позвонил и сообщил, что перебрался на Дальний Восток, а на самом деле жил за городом на режимном объекте, где располагалась лаборатория. У меня был режим ограниченной свободы: сколько угодно я мог ходить по территории, но за пределы не выпускали. Я там не один такой был – создали специальную группу. Дело в том, что тогда проходила операция по пресечению деятельности английской разведки, агенты которой использовали неизвестные у нас в стране средства передачи информации. Достаточно быстро задача была решена. Но меня не отпустили. Я стал разрабатывать систему контроля за цифровыми средствами связи. Не один, разумеется, но ведущим специалистом был именно я. Тогда же заинтересовался компьютерами. Не персоналками, а мощными машинами. В свободное время занимался вместе с охраной отработкой приемов рукопашного боя. И сразу выяснилось, что отец хорошо меня подготовил. Инструкторы оценили мои способности и стали ставить меня в спарринг против двоих… Но это не главное. Такая жизнь, если честно, мне нравилась. Однако тот, кто курировал нашу работу, оказался предателем – все наши разработки он сплавлял на Запад. Когда его раскрыли, этот человек был уже далеко, а группу попросту распустили. Мне сказали только, что в случае надобности меня отыщут, а пока нет средств на изыскания. Инфляция тогда была страшной. Почти два года я не тратил ни копейки из того, что мне платили, а когда оказался на воле, выяснилось, что денег не хватит даже на пару месяцев. К тому же я вернулся в свою квартиру не один, а с девушкой, о которой тебе рассказывал Ерофеич. Как и я, Мила попала в контору случайно, участвовала там в разработке компьютерных программ и вообще была интересным человеком. Можешь представить себе девушку, которая не только не путает, где лево, а где право, но и за пять секунд может перемножить два шестизначных числа? Мы с ней начали искать работу, но везде нам отказывали. Вероятно, из-за возраста и из-за отсутствия трудовых книжек, рекомендаций и тому подобной ерунды. К тому времени уже появилась первая компания сотовой связи, и я попытался туда устроиться. Получил отказ, собрался уходить, и тут в офис ворвался какой-то человек и устроил скандал из-за того, что содержание его переговоров, которые он вел по мобильному, становились известным конкурентам. Телефонный аппарат мужчина разбил о стену, пнул ногой стол менеджера, отпихнул подскочившего охранника и вышел. Я подошел к нему на улице и предложил свои услуги. Сказал: «Могу сделать так, что никто никогда при всем желании и при максимальных финансовых затратах не сможет прослушивать ваши разговоры». Незнакомец поверил мне сразу. Поинтересовался только, сможет ли он сам прослушивать чужие телефоны. «Любой телефонный номер, – ответил я, – хоть из машины, хоть из дома». Мужчина кивнул. Мы сели в его автомобиль и поехали. Так началась моя новая работа. Естественно, Мила стала работать тоже. Очень скоро у моего шефа не осталось конкурентов. Кто-то начал сотрудничать с ним, а кто-то… Впрочем, время было суровое, а подробности чужого бизнеса меня не интересовали…