Зяблика Трель —
Ветра Свирель —
Где ты, Апрель?
Скажет Апрель:
Снег и Метель —
Их Ворожба —
Их Витражи —
Ворон, скажи —
Где?
Ворон вздохнет:
Где-то Покос —
Где-то Овес —
Дымка и Просинь?
Здесь – скажет Осень.
436
Поскребся Ветер у двери.
Я крикнула: Войдите!
И в тот же миг без лишних слов
Внезапный Посетитель
Вошел ко мне – бесплотен —
Стал по углам бродить…
И руку ведь не протянуть,
И стул не предложить!
Он тряс бесцветной гривой,
Шуршал, как пересмешник,
Со стаей залетевший вдруг
В октябрьский орешник,
Лицом напоминал волну,
А голос был живой,
Но еле слышный, чем-то схож
С волынкой травяной.
С минуту послонялся,
И, застеснявшись вдруг,
Ушел, как в воду канул,
Лишь в сердце – сквознячок!
442
Бог сделал маленький Цветок.
Он попытался розой
Стать. Как смеялось Лето!
Но вот перед морозом
Пурпурное созданье
Явилось: ахнул Холм,
А Лето спрятало лицо.
Смех признан был грехом.
Знать, этот царский Пурпур
Ждал стужи – за версту
Расслышав поступь Снега.
Создатель – зацвету?
478
Мне ненавидеть было
все недосуг:
так мало
живем,
вдруг Смерть прервет вражду —
и я ни с чем уйду?
И для Любви мала
Жизнь —
но скорей дела
заброшу – этот Труд
как раз по мне,
хоть не
закончен тут…
484
Мой сад – лишь берег моря.
Так значит, есть оно.
Ты, Лето!
Знаю, это
Все вынесла волна Твоя.
Весь клад, и вот монетка – я.
502
Молитва мне дана, дана.
Есть в поднебесье град.
Господь, какая дверь твоя?
Стучусь во все подряд.
Ты здесь подъемлешь горы.
Там топишь в море дни.
Иисус из Назарета,
Протянешь руку мне?
520
Я вышла рано, мой терьер —
Со мной. Дошли до моря.
Русалки снизу на меня
Глядят, о чем-то споря.
Фрегаты сверху на меня
Глядят, канаты-руки
Зачем-то тянут. – Так коты
Пугают мышь со скуки.
И ни души! Как вдруг Прилив! —
Лизнул мои сандалии,
Все юбки сразу замочил
И бахрому от шали.
Вцепился и не отпускал.
Так ранняя роса
Висит на рукавах травы.
И вот, уже босая,
Назад я кинулась бегом —
Серебряный каблук
Почти на пятки наступал.
Опал и сердолик
Бежать мешали. – Город!
Как радуются ноги,
Опору снова обретя!
Тут, не узнав дороги,
Преследователь мой поник,
Потом витиевато
Откланялся и отступил,
Забыв прикрыть ворота…
533
Две Бабочки впорхнули в день,
Не зная ни о чем.
Шагнули сквозь небесный свод —
И встретились с Лучом.
И в светозарный Океан
Отправились потом.
С тех пор никто и никогда
Не видел их тандем.
А если видел дальний Дрозд
Или морской Фрегат —
То утаили от меня
Бесценный свой Секрет.
540
Я встала, жизнь мою взяла
И двинулась на мир.
Давид был лучше снаряжен,
Но вдвое я – смелей.
Я камень целила, но вдруг
Повержена сама.
Был слишком Голиаф велик —
Иль слишком я мала?
585
Люблю, когда глотает он
За милей милю разом,
Пасется где-то средь лугов,
Чтоб после, в скалолазы
Подавшись, гору обнимать! —
Глядит высокомерно
На хижины в долине, вот
Встал на краю карьера,
Поджав бока, в него вошел,
Пыхтя и причитая.
И под гору потом летит,
Себя же настигая.
И пунктуальный, как звезда,
Взревев, как Грома сын,
Стоит – тишайший до поры —
У входа в свой загон.
608
Боюсь? Кого же я боюсь?
Не смерти – смерть никто!
(Лохматый дворник у ворот
Суровее и то);
Не жизни – мне ль бояться
Ее, кем испокон
Я на земле учреждена
Почти что как закон;
Не Воскресенья – ведь Восток
Примерился к заре
С ее пылающим челом…
И мой венец – по мне!
615
Наш продолжался путь,
Нас ноги привели
К развилке странной Бытия,
Что Вечностью зовут.
И ужас шаг сковал,
И ноги не идут.
Мы здесь – там Город впереди.
Но прежде – Смерти Лес.
Назад не повернуть.
Обратный путь закрыт.
Вон Вечность – видишь Белый флаг? —
И Бог у всех ворот.
628
Смотри, сказали мне – закат!
Я глянула в окно:
Там хутор был сапфировый
И на холме одно
Опаловое стадо —
Но вдруг – померк опал —
И нет ни луга, ни овец,
И хутор сам пропал.
Я море видела теперь —
Там исполинский флот!
То паруса – иль скалы?
И что за дивный фрахт?
Но Кто-то погасил фонарь —
Ни стад, ни хуторка,
Исчезли скалы, паруса
И вся Атлантика!
632
Дух шире всех Небес.
Поставить только рядом —
Дух Небеса в себя вберет
Спокойно, без напряга.