Бесцельные поиски, скорее всего, ни к чему не приведут, надо хотя бы выйти на кого-то, кто близок к воровской среде, и я, поставив перед собой новую задачу — стать приманкой для вора, приступил к ее осуществлению. Для чего отыскал ближайший банкомат и снял с карточки пятьдесят тысяч, причем тысячными купюрами, чтобы их казалось больше, сунул в бумажник и вновь двинулся с Ангелиной по торговым рядам. Но на этот раз, разыгрывая легкую добычу для вора, делая все наоборот вопреки правилам, которые учат не привлекать к себе и своему кошельку внимание карманников: время от времени доставал портмоне, покупая какую-нибудь мелочь, пересчитывал купюры, засовывал бумажник в задний карман, старался выглядеть рассеянным, эдаким лоховатым провинциалом, прибывшим со своей девушкой в столицу за покупками. Ангелина тоже, шагая рядом со мною, демонстрировала имеющуюся у нее наличность, держала сумочку раскрытой, болтала ею из стороны в сторону. Рисковал я, конечно, своими полета тысячами, а Ангелина своими деньгами, но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанское… а тот кто рискует, без штанов уходит домой. Вот чтобы без них и не уйти, я зорко поглядывал по сторонам, поджидая того самого зверя, который бежит на ловца или, другими словами, когда на приманку клюнет карась, желательно пожирнее…
Карась клюнул около трех часов дня, когда ноги уже гудели от усталости, в глазах мельтешили лица корейцев, вьетнамцев, кавказцев, таджиков, узбеков, и рябило в глазах от обуви, ремней, пряжек, джинсов и тому подобных вещей. Правда, карась оказался не жирным, а худосочным мелким, вертким, «скользким», точно угорь. Невысокий худенький парнишка лет двадцати, неброской внешности, с мелкими чертами лица, одетый в старенькие потертые джинсы, свитерок и курточку, давно вился вокруг нас, очевидно дожидаясь удобного момента, чтобы добраться до моего кошелька. Я давно его приметил, но делал вид, будто не замечаю. Ангелину, которая была в курсе предпринимаемых мною уловок, я отправил прогуляться, сам же подошел к закутку у туалета, где не было людей, снял куртку и, засунув бумажник в задний карман джинсов так, чтобы он максимально торчал наружу, наклонился и стал завязывать якобы развязавшийся шнурок.
Как этот парень оказался рядом со мной и вытащил портмоне, я не почувствовал и наверняка не заметил бы, если бы не был наготове и не наблюдал периферийным зрением за парнишкой. Как только его рука, метнувшаяся к карману, двинулась в обратном направлении, я, молниеносно разогнувшись, схватил его за запястье и с такой силой толкнул в открытую дверь туалета, что он, влетев в нее, упал на пол, выронив при этом бумажник. Вид у парня был не столько испуганный, сколько ошарашенный. Когда я ворвался в туалет, он продолжал сидеть на полу, широко расставив ноги, упираясь сзади руками в пол и глядя на меня вытаращенными глазами. Однако паренек быстро взял себя в руки и нагло проговорил:
— Эй, эй, мужик, у тебя что, крышняк поехал?
Я положил на раковину куртку, грозно надвинулся на парня и пнул свой бумажник поближе к нему.
— Это ты у меня сейчас поедешь на зону, — я размахнулся ногой для удара.
В этот момент из туалета, где располагались кабинки и «предбанник» с раковинами для умывания и где находились мы с воришкой, вышел мужичок лет под пятьдесят, застегивая на ходу ширинку. Увидев меня в позе нападающего, а парнишку в позе защищающегося от удара, он воскликнул:
— Эй, ребята, в чем дело?!
Но не бить же парня на виду у свидетеля. Моя нога так и осталась на месте, мужику же я сказал:
— Это вор, который спер у меня кошелек, — я поочередно указал сначала на парня, а затем на лежавший рядом с ним портмоне. — И я собираюсь доставить преступника в отделение полиции. Вопросы есть?
— Да нет, — как-то неуверенно проговорил мужик и бочком, протиснувшись мимо меня, двинулся к выходу.
Чтобы мужчина ненароком не поднял шум, привлекая к моей персоне и парнишке общественность, а то и полицию, я в спину ему сказал:
— Ты, мужик, далеко не уходи! Свидетелем будешь. Честные граждане за то, что поможешь за решетку засадить вора, тебе спасибо скажут, а вот его друзья в отместку на перо могут посадить. Но ты не бойся, полиция в случае чего тебя защитит.
Как я и предполагал, мужик, не оборачиваясь, вышел из туалета и исчез с глаз долой. Паренек за это время успел вскочить и попер на меня. Вот сопляк, и не боится же. Во мне росту за метр восемьдесят пять, да шире в плечах я его намного, и все же он наступал на меня, словно петух, собиравшийся клюнуть.
— Пусти, мужик, — зло сверкая глазами, потребовал паренек.
— Ага, сейчас! — В руках у нападающего ничего не было, поэтому я был уверен, что запросто с ним справлюсь.
Я ожидал удара, собираясь поставить блок, и паренек действительно выбросил вперед руку, но не кулак, а раскрытую ладонь и, словно колдун, делающий пассы, попробовал провести ею по моему лицу. Я вовремя успел отреагировать, откинул назад голову, и ладонь парня прошлась по моему плечу. Напрасно я думал, что у парня не было никакого оружия. Что-то разрезало рубашку и распороло кожу. Тут же брызнула кровь, но я не обратил на нее внимания, не до того было, потому что парнишка вновь выбросил руку к моему лицу. Ничего себе! Противник, оказывается, серьезный, и, несмотря на то что маленький и щуплый, действовать с ним можно в полную силу. На сей раз я был наготове, чуть увел голову в сторону и снизу в подбородок ударил парня. Апперкот вышел что надо. Парень, размахивая руками и ногами в воздухе, словно его всасывала куда-то гигантская труба, подлетел вверх и назад, а затем на гигантской трубе будто выключили насос, и парень, на которого уже не действовала никакая сила, на долю секунды завис в воздухе, а потом со всего размаха рухнул на спину, раскидав в стороны руки и ноги. Один-один! Пока парень не очухался, я закрыл было дверь, чтобы нашему разговору никто не помешал, хотя это слабая защита — наша публика ломится и стучит в закрытые двери, но тут, заметив на обратной стороне ручки табличку с надписью «Идет уборка», вновь открыл ее. Перевесив табличку на крючок на внешней стороне двери, снова захлопнул и подпер стоявшей в углу шваброй. Все, вот теперь точно никто не войдет.
Я развернулся, взял с пола свой портмоне, сунул его в карман и приблизился к парню, который уже начал шевелиться. На всякий случай, ради безопасности, взял его одной рукой за правое запястье, другой за шиворот и рывком поднял его. Ноги у парня разъезжались, да и все тело болталось, будто вместо суставов у него были хорошо смазанные шарниры. Я затащил воришку в туалет. Счастье, что дело происходило в мужском туалете, а не в женском, где всегда полно народу, здесь было пустынно. Распахнул ногой приоткрытую дверь в одну из кабинок и усадил парнишку на унитаз. Парень сидел на унитазе бесформенной кучей, я вывернул его правую руку и взглянул на внутреннюю часть ладони. На среднем пальце у него было кольцо с торчащим из него остро заточенным, словно бритва, шипом. Очевидно, этим инструментом парень, проводя рукою по женским сумкам, разрезал их и вытаскивал сквозь порез кошельки, а в нужный момент это кольцо с шипом играло роль холодного оружия. Я сдернул с пальца вора кольцо, похлопал его по щекам.