— А как Гурьянов относится к Шолонскому? Между ними были трения? — полюбопытствовала я. — Странная он фигура, ваш главбух. Не могу его понять.
— Да нет, ничего между ними не было, я не замечал, — пожал плечами Кармишин. — Обычные отношения бухгалтера с руководителем. Гурьянова мы очень ценим — действительно мастер, ас своего дела. Великолепно ведет документацию. И Глеб не собирается терять такого классного бухгалтера. В наше время очень сложно отыскать по-настоящему квалифицированного работника, — признался Александр Николаевич.
Наконец я проводила клиента за порог, допила кофе и взглянула на часы. Ого, Гурьянов сейчас уже должен быть на работе, если Александр Николаевич не ошибся. И я решила обыскать квартиру Михаила Яковлевича. Может быть, обнаружу там хоть обрывок чертежа? Или копии бумаг? Тогда по крайней мере станет ясно, причастен ли Гурьянов к похищению из сейфа Шолонского. А то у меня одни подозрения, да и то какие-то… почти беспочвенные.
Но прежде чем отправиться на квартиру к Гурьянову, я выудила из сумки свои магические «косточки». Подумала: «Что же делать дальше?» — и бросила их на гладкую поверхность стола.
26+10+14 — «Неблагоприятные символы». Вот и все. И ничего здесь не поделаешь. Где меня ожидает неприятность? Или не меня? К чему все это? Ничего не ясно.
Набросив на плечи куртку, я спустилась вниз, села в машину и поехала к дому бухгалтера Гурьянова. Раздумывать, стоит или не стоит устраивать у него обыск, не имеет никакого смысла. Рекомендация додекаэдров оказалась настолько расплывчатой, что, пока не попадешь в переделку, до смысла не докопаешься.
Оставив машину на стоянке возле магазина, я подошла к дому Михаила Яковлевича, сжимая рукой ремешок сумки, без которой мне вряд ли удалось бы проникнуть в чужую квартиру. Поднявшись на пятый этаж, как всегда, на всякий случай позвонила в дверь. Гурьянова действительно не было. Привычно оглядевшись на плацдарме и приняв все меры предосторожности, я начала работу с замками в двери, ведущей в квартиру главного бухгалтера фирмы «Луч». Отмычка никак не хотела подбираться — то одна, то другая бороздка не подходили. Но я оказалась упрямее бухгалтерской двери, и через несколько минут все же вошла в тесную, отделанную рыжевато-тусклой мягкой обивкой прихожую. Да, здесь придется быть очень осторожной — на всех поверхностях в квартире Михаила Яковлевича лежал толстый налет серебристо-дымчатой пыли. Каждое неловкое прикосновение сбросит пыль с насиженного места, оставив заметное пятно. Наверное, вся природная педантичность бухгалтера растрачивается на документацию фирмы, а наведение порядка в собственной квартире не кажется Гурьянову достаточно важным.
Прикрыв за собой дверь, я осторожно прошла в комнату — квартира главбуха оказалась однокомнатной — и приступила к «досмотру личных вещей подозреваемого».
В ящике стола Михаила Яковлевича поверх вороха бумаг лежала толстая записная книжка. Интересно, с кем же общается главный бухгалтер фирмы «Луч»? Осторожно подцепив блокнот за краешек потрепанной красной обложки, я открыла его. Из записной книжки выпал какой-то листочек с ободранными краями, белой птицей спикировав на тронутую пылью поверхность стола. Я отложила блокнот в сторону и взяла в руки бумажку. «Мила М. Приходское шоссе, 11».
Черт возьми, да ведь это адрес коттеджика Масловой! За городом можно найти бездну тайников и спрятать что угодно, не только похищенные чертежи. И о чем это я раньше думала? Надо было сразу же обыскать Людмилин коттедж. М-да, теряете квалификацию, Татьяна Александровна…
Вдруг у входной двери раздались шаги, и я ощутила приближающуюся опасность. Если Гурьянов — чтоб его! — что-то забыл дома и решил вернуться, то… как же мне объяснять свое присутствие в его квартире?
Я стремительно сбросила все в ящик стола, сунув записку назад, между листиков блокнота, и огляделась в поисках убежища. Таковое не сразу, но все же обнаружилось — кровать, с которой уютно свисало довольно замызганное покрывало. Я юркнула под кровать, сунув себе под бок сумку, и замерла, с трудом удерживаясь от чиха — здесь пыль не убирали, наверное, со времени постройки дома. Хорошо же я буду потом выглядеть… Когда отсюда выберусь. Не из-под кровати, а из квартиры.
А пока я напряженно размышляла, не оставила ли следов и нормально ли закрыла входную дверь, которая в данный момент раскрылась с оглушительным лязгом. И пришла к выводу, что проколов не допустила — дверь за собой закрыла идеально, следов нигде не оставила, вещей не передвигала.
Шаркающие шаги приблизились к кровати, и поверхность ее надо мной провисла, почти касаясь моей скрюченной спины. Пришедший не нашел ничего лучше, как сразу плюхнуться на кровать. Ноги стали затекать. «Хоть бы ему позвонил кто-то, что ли», — жалобно подумала я, злясь на себя. Ну что со мной такое, допускаю прокол за проколом! Попалась подозреваемым на глаза, следя за ними, — раз. Упустила из виду коттедж Масловой, хотя прекрасно о нем знала, — два. И здесь — неужели не могла попросить Кармишина задержать Гурьянова на рабочем месте? Хорошо хоть мобильник оставила в машине — иначе он, по закону подлости, обязательно зазвонил бы в наиболее неподходящий момент. Например, сейчас. А ведь магические «косточки» предупреждали меня! Вот и как после такого не верить в высшие силы?
Впрочем, корить себя мне скоро надоело — далеко не самая удобная поза не позволяла погрузиться в самобичевание целиком. И я попыталась придумать, каким же образом выбраться из квартиры. Но дальше грациозного выползания из-под кровати с простенькой фразой на устах: «Здравствуйте, Михаил Яковлевич. А мы тут, понимаете ли, плюшками балуемся…» — моя фантазия не заходила.
И вот в этот момент кровать надо мной распрямилась, и шаги стали удаляться. Где-то в квартире щелкнул выключатель, хлопнула дверь, и я услышала приглушенные звуки льющейся воды. Оч-чень мило.
Собрав в кулак всю силу воли, я осторожно выглянула из-под покрывала и, к счастью, не увидела ничего подозрительного. Кажется, я свободна! И я с огромным облегчением покинула гурьяновскую пыльную квартиру.
Тихонько захлопнув за собой дверь, я сбежала к машине, заняла свое любимое водительское место и наконец смогла отдышаться, попутно отряхиваясь от паутины. Самым, нет — единственным полезным результатом посещения жилища главного бухгалтера оказался клочок бумаги с адресом коттеджа Людмилы Масловой, хотя я и так знала местоположение ее загородного домика. Просто этот клочок придал моим мыслям новое направление.
Я взяла сотовый, лежавший на соседнем сиденье, набрала номер Масловой и… услышала в трубке незнакомый голос:
— Да, говорите…
Но в отдалении слышались и хрипловато-страстные модуляции самой хозяйки дома. И поскольку я продолжала молчать, тот, кто взял трубку, окликнул ее:
— Милочка, иди сюда!
Вот тут я нажала на «отбой». Разговаривать с Людмилой Владимировной в мои планы совершенно не входило. Услышав ее голос, я убедилась, что Маслова находится в своей городской квартире и вряд ли скоро покинет ее. Значит, я вполне успею обыскать коттедж — благо, ездить быстро и хорошо умею и до Приходского шоссе не так уж далеко.