— Да? — язвительно осведомилась моя клиентка. — Опасно?! Да что вы говорите? Почему же тогда вы оставили меня совсем одну, без охраны?
— Да, знаю, я не должна была этого делать. Но у меня есть некоторые оправдания. Я оставила вас в доме, там, где безопасно. А вы отправились в лес, где недавно убили человека.
Виолетта натянула рукава толстовки до кончиков пальцев, как будто ей было холодно, и тоном обиженного ребенка, вновь перейдя на «ты», произнесла:
— Предатели… Одни предатели вокруг. И ты тоже… А я ведь тебе поверила. Решила, что теперь я под надежной защитой!
Я резко остановилась.
— Виолетта, если тебе грозит опасность, немедленно скажи мне. Если ты что-то знаешь про убийство секретаря…
Виолетта небрежно махнула рукой:
— Аркаша с его шахер-махерами тут совершенно ни при чем. Дался вам всем этот секретарь! Ну убили и убили! Можно подумать, умер Махатма Ганди! Скажите, какая трагедия!
Я во все глаза смотрела на дочку миллионера. Что это такое? Абсолютная нравственная глухота? Или какое-то расстройство на грани ненормальности?!
— Женя, не смотри на меня так! — поморщилась Виолетта. — Ну подумаешь… Да, мне тоже жалко Аркашу. Но если бы ты знала, какой он был говнюк… Кроме того, мне неприятно, что все носятся с этим трупом, как с писаной торбой. Как будто ничего важнее нет!
Виолетта зябко обхватила себя руками за плечи и тихонько добавила:
— Ненавижу, когда что-то такое случается… тогда мне кажется, что я опять школьница, и все как тогда… когда мама погибла. Это было семь лет назад. Автокатастрофа.
До дома мы дошли в полном молчании. Виолетта была не расположена к откровенности и, кажется, жалела, что приоткрыла краешек завесы семейной тайны. Так что пришлось мне сделать «профессиональное», как я его называю, непроницаемое лицо и с преувеличенно озабоченным видом оглядывать окрестности. При виде моих усилий девушка повеселела — теперь она видела перед собой телохранителя, которого нанял папочка ради ее безопасности, а не женщину-соперницу. На самом деле я была уверена, что в Шишках Виолетте ничего не грозит. Я уже сделала для себя кое-какие выводы относительно гибели Аркадия, и к дочке миллионера это явно не имело отношения. Правда, информации у меня пока было маловато, но это дело поправимое. А пока нужно было сосредоточиться на том, ради чего меня наняли — организовать для юной Шишкиной безопасную жизнь в родном городе. И с клубами этими надо что-то делать: если каждый вечер будет похож на вчерашний, неприятностей Виоле не избежать.
Надо будет поговорить с Сергеем Вениаминовичем… На то, что можно вразумить саму Виолетту, я даже не рассчитывала.
Господин Шишкин как раз выходил из автомобиля, когда мы вошли во двор. Он помахал дочери рукой. Виолетта с радостным визгом подбежала к папе, как будто ей было двенадцать, и чмокнула его в щеку. Шишкин снял очки и потер усталые глаза. Выглядел миллионер неважно, темный костюм его был слегка измят, словно Сергей Вениаминович всю ночь провел в рабочем кресле.
— Гуляете с утра пораньше? — с улыбкой спросил мой работодатель. — Это хорошо. Виоле полезен здоровый образ жизни…
Я вспомнила вчерашний вечер и промолчала.
— Детка, распорядись насчет завтрака, я поем с вами, а потом сразу уеду, — сказал Шишкин и зашагал к дому. Виолетта обогнала его, взлетела по ступенькам, и вскоре уже сверху донесся ее звонкий голосок:
— Лилия Адамовна! Лилия Адамовна! Мы голодные как волки!
За завтраком нас было трое — Войтек еще не проснулся. Виолетта устроилась рядом с отцом и то и дело привлекала его внимание — то передавала салфетку, то утягивала тост с его тарелки, то задавала какие-то дурацкие вопросы. Я подумала, что девочке явно не хватало родительского внимания, когда она росла и так в нем нуждалась.
Довольно часто я сталкиваюсь с тем, что у моих состоятельных клиентов проблемы с детьми, особенно со взрослыми. Вероятно, в период первоначального накопления капитала те уделяли детишкам слишком мало внимания, и этого уже не поправить никакими деньгами. Одни мой клиент — кстати, мультимиллионер — попросту откупался от восемнадцатилетней дочери, поскольку давно утратил надежду перевоспитать юную рецидивистку. Первого числа каждого месяца он выполнял тягостную обязанность — давал своей девочке денег, ровно столько, чтобы она не разорила папочку, но и не чувствовала себя ущемленной. Потом получал поцелуй в лоб и вздыхал с облегчением — до первого числа следующего месяца.
Кончилось тем, что его нежная орхидея ограбила банк, потому что деньги — такая вещь: сколько бы их ни было, все равно не хватает. Конечно, папа вытащил свою девочку из неприятностей — на него работала целая команда юристов. Но привело это к тому, что орхидея почувствовала себя безнаказанной. Следующим ее деянием — к счастью, неудачным, благодаря мне — стало покушение на любимого папочку. Орхидея рассудила, что открывать кошелек своей рукой намного проще, чем выклянчивать деньги на новую машинку. В данный момент девушка пребывает под усиленной охраной в частной клинике в Ирландии. И проведет там следующие лет десять, а то и двадцать. Когда мой клиент ездил ее навестить (в моем сопровождении, без меня папа отказывался приближаться к любимому чаду), девочка сообщила ему, что умеет ждать. Ведь папа не вечен. Так что она будет ждать столько, сколько понадобится…
Шишкин завтракал без особого аппетита — казалось, что мысли миллионера блуждают где-то далеко. Иногда Сергей Вениаминович задумчиво улыбался, словно вспоминал о чем-то приятном. В конце концов Виолетта обратила на это внимание.
— Папа, по-моему, ты витаешь в облаках! — воскликнула девушка. — Немедленно вернись на землю! Ты что, заключил выгодный контракт?
Шишкин поднял глаза от тарелки. Я обратила внимание, что миллионер прямо-таки излучает властность, несмотря на небольшой рост, хрупкое телосложение и лысину. Кстати, со своими умными карими глазами, с залысинами на высоком лбу, изрезанном ранними морщинами, Шишкин напомнил мне бюст Юлия Цезаря. Надо же, а миллионер так свою лошадь назвал…
— Нет, Виола, — улыбаясь, ответил Сергей Вениаминович. — Случилось кое-что куда более приятное. Что — контракт, подумаешь — контракт… В этом городе и так все идет как надо. Нет, сегодня я наконец получил возможность наступить на хвост своему врагу. Ты даже не представляешь, девочка, насколько это сладко!
Я во все глаза уставилась на Шишкина. Ничего себе! Не ожидала от европейски цивилизованного Сергея Вениаминовича таких корсиканских страстей! Если сейчас миллионер еще добавит, что кровь врага приятна на вкус, я уже ничему не удивлюсь…
— Какому врагу, пап? — Виолетта придвинулась ближе к отцу, глаза девушки заблестели, белые зубки были оскалены… Точно лисичка или горностай!
— Не будем об этом, — отмахнулся Шишкин.
— Это Краш, да? — не отставала Виолетта. — Точно, Краш! Ты его уделал, да? Ты у меня самый крутой на свете, папочка!
Шишкин засмеялся. Было видно, что ему приятны слова дочери.