Ника вот тоже несчастная. И бедная. И нечего смеяться над ней, потому как не в деньгах счастье…
– А в чем, дорогая моя? – поинтересовался Артем, который, собственно говоря, и рассмеялся, прервав пылкий Никин монолог.
– Счастье – в способности быть счастливой, – ответила та и белой гривой тряхнула. – А Марго…
…Марго исчезла.
Стас пытался понять, куда она могла подеваться, но вынужден был признать, что бессилен. Исчезать в окрестностях виллы «Белый конь» было некуда.
Деревня, лесок, давным-давно обжитой, расчерченный тропами, поля, озерцо, дорога. До ближайшей автобусной остановки – полтора километра, и сомнительно, чтобы Маргоша двинулась туда. Зачем ей это?
Она была почти уверена, что Васька рано или поздно, но окажется в ее полной власти. И если вдруг усомнилась, то… Вещи ведь оставила? Оставила.
Стас лично заглянул в отведенные ей покои. Золото и красный бархат. Маргоше, надо полагать, нравилось. Кавардак, распахнут шкаф, блузка на полу, чулок на столе, книга, не то забытая, не то брошенная… И туфли посреди комнаты. Сумка, из тех, которые стильные, но все равно похожи на мешок. Замок расстегнут, и содержимое вывалилось, рассыпалось по покрывалу.
Духи. Несколько тюбиков с помадой… тушь… и паспорт.
– Можно? – Софья вошла в комнату и, оглядевшись, тихо прикрыла дверь за собой. – Она спешила.
– С чего вы взяли? Она всегда так жила.
– Значит, всегда спешила, – Софья подняла чулок. – Порвала… видите, дорожка? Наверное, ногтем зацепила. А ногти у нее свои, и надевает чулки она постоянно… должна была привыкнуть. А тут вдруг порвала. И сразу сняла. Бросила.
Софья, положив чулок на место, подняла тюбик с тушью.
– Не закрутила.
– И что?
– Ничего. Тушь быстро сохнет. Ее беречь надо, а у Марго тушь дорогая… Как вы думаете, что с ней случилось?
– Возможно, что ничего страшного.
– Ложь.
Она сказала это просто, а Стас устыдился: и вправду ложь.
Ушла. Собиралась в спешке, но все равно накрасилась, потому как это – еще одна привычка, приобретенная еще в студенческие времена. Маргоша ненакрашенной из комнаты не выходила. А тут…
– Заявление примут лишь на третьи сутки, – сказала Софья, аккуратно раскрыв сумочку. – Таков порядок. И если мыслить логически, то… она не отправилась на автобус.
– Почему?
– Там дорога гравийная. А у нее все туфли парадно-выходные, на каблуке и тонкой подошве. В таких по гравийке гулять неудобно, да и… мне кажется, у нее характер такой, что она скорее потребовала бы увезти ее в город, чем тайком прогулялась бы к автобусу.
Здесь Софья была права. Пожелай Маргоша уехать, она бы заявила об этом прямо и потребовала бы, чтобы ее персону доставили в город со всеми возможными церемониями.
– Плюс вещи… ладно, вещи – это ерунда, а вот паспорт… документы… и кошелек тоже, – кошелек Софья выудила из сумочки двумя пальцами. – Это не оставляют. Я думаю, с ней произошло… несчастье. Она собралась на встречу, а со встречи не вернулась. И надо лишь понять, с кем она должна была встретиться.
– Решили поиграть в детектива?
– Наверное, – Софья вернула кошелек на место. – Или просто решила разобраться в том, что происходит. Мне не нравится, когда меня вовлекают в чужие игры.
Очаровательно. Игра Васькина, а виноват, получается, он, Стас? И с Софьей, которая не торопилась уходить, а стояла, разглядывая комнату, следовало прояснить один момент.
– Я ее не убивал.
Софья посмотрела в глаза. Взгляд у нее прямой, выразительный. И сама симпатичная… аккуратная, спокойная, сдержанная.
– Тоже думаешь, что ее убили? – поинтересовалась она, опускаясь на пол.
– Тоже?
– Во-первых, где бы она ни была, вернуться Марго не способна. Значит, она либо в плену, что маловероятно, либо мертва. Во-вторых… у меня сложилось впечатление, что… Она не только тебя шантажировала.
Интересно.
– Смотри, – Софья встала на четвереньки и нырнула под низкую кровать. Вынырнула она с изрядно запыленной записной книжкой. – Зачем она ее туда бросила?
– Или уронила.
– Бросила. Если бы уронила, то книжка лежала бы на самом краю… а ее затолкали почти к стене. Маргоша все-таки опасалась…
Софья, присев на кровать, книжку открыла. Пролистала, хмыкнула и протянула Стасу.
– Думаю, лучше будет, если это ты прочтешь.
Страницы пыльные, ломкие. На первой неаккуратным Маргошиным почерком выведено: «Дневник». Надо же, а Стас и не знал, что она дневник вела… Впрочем, как оказалось, и здесь Маргоша сумела выделиться.
Толик. Предки с баблом. Сам – ничтожество. Подумать.
Артемка. Нищета.
Пашка. Мутный тип. Стоит разузнать.
Васька. Тоже нищета, но вроде бы бодрый. Может, из него и будет толк.
– Интересное чтение, – Стас закрыл книжку и покосился на сидящую рядом женщину, которая изо всех сил делала вид, будто бы сидит сама по себе, а не из любопытства.
– Ну… подозреваю, она всегда отличалась очень деловым подходом, – улыбнулась Софья. – Я, конечно, близко с нею знакома не была, но… впечатление Марго производила.
– О да, это она у нас умела, впечатление производить, – Стас испытывал неясное раздражение. И, пытаясь от него отрешиться, вернулся к дневнику.
Ни дат. Ни какой бы то ни было внятной системы, просто короткие записи.
Ника – стерва, но состоятельная. И со вкусом у нее неплохо. Надо учиться. Войти в круг знакомств. Если и получится подцепить кого-то, то только через нее.
Машка – просто дура, однако безобидная. Пусть будет. Выгодно отличаюсь.
– Вы так и собираетесь сидеть здесь? – раздражение не исчезало, напротив, крепло, поскольку Стас предполагал, что очень скоро на страницах этого дневника отыщет пару-тройку фраз о себе самом. И подозревал, что эти фразы будут не самым приятным чтением в его жизни.
– Да.
– Я не думаю, что ваше присутствие здесь уместно.
– Не более уместно, чем ваше, – парировала Софья. – Ведь официально Маргоша не пропадала… ушла и не вернулась… не так давно ушла. И получается, мы с вами копаемся в ее вещах.
Надо же, какая щепетильность.
Вот Стас клял себя, что не догадался покопаться в этих самых вещах раньше, глядишь, и нашел бы чего интересного… вроде дневника.
Толик предложил прогуляться. Сидели в кафе. Уличном. Купил мороженое. Полез целоваться и оскорбился, когда не дала. Он ведь мне мороженое купил. Жмот.