– Нет, – повторила Софья и, прежде чем он успел возразить, сказала: – Ляльке нравится твой друг, и она не уедет. А я останусь, чтобы не бросать ее одну, и я имею право узнать…
– Дура, – Стас это произнес, глядя в глаза. – Упрямая дура.
– Какая уж есть.
Софья на него не обиделась. Он ведь как лучше хочет. Та история больно ударила и по нему тоже. И наверное, надо радоваться, что она, Софья, не была знакома с этой Анной, и наверное, не следовало читать записи в том блокноте, но…
– У тебя есть ее фотографии?
– Анны?
– Да.
– У Васьки остались… я принесу, если хочешь.
– Хочу.
Он кивнул. И надо бы сказать, что Софья вернется к себе. Или погулять пойдет. Или ничего не говорить, но уйти, завершив наконец этот чересчур откровенный разговор. Но Софья дошла до лестницы и застыла, ждет.
– Софья! – Этот голос, раздавшийся, как показалось, неожиданно, заставил Софью вздрогнуть. – А я вас ищу! Лялька сказала, что вы в деревню, должно быть, пошли, а вы тут… а что вы тут делаете?
Витюша стоял в коридоре и глядел не с упреком, скорее с недоумением. Впрочем, выражение это в целом было свойственно ему. Порой Софье казалось, что Витюшу в этой жизни удивляет все. Здесь, в доме, лишенный привычной обстановки и матушкиной опеки, он удивлялся больше и сильней. И сейчас, стоя в коридоре, Витюша трепетно прижимал к груди букетик полевых цветов.
– А мы тут беседуем, – не слишком дружелюбно отозвался Стас. – А вы?
– А я… я вот… – Витюша протянул цветы. – Это вам, Софья… а можно, я без отчества? Мама сказала, что в неформальной обстановке можно и без отчества.
– Да, конечно.
Цветы Софья приняла. Цветов ей давненько не дарили, пусть и столь потрепанных.
– А… а можно поговорить с вами? – робко поинтересовался Витюша, глядя отчего-то не на Софью, а на Стаса, который и не думал уходить, хотя следовало бы. В конце концов, Софьина личная жизнь совершенно его не касается.
– Можно, – разрешила Софья. – Здесь? Или на террасу выйдем?
– На террасу…
Витюша, кажется, окончательно смутился. И шел он следом за Софьей медленно, нога за ногу, вздыхая тяжко. Предстоящая беседа явно не радовала его, но Витюша не имел представления, как беседы этой избежать.
Зачем он здесь? Невесту ищет? В доме нет случайных людей. И если так, то…
Софья попала сюда, поскольку является сестрой Анны, пусть и двоюродной. Лялька… надо полагать, как сопровождение Софьи. А вот Витюша?..
– Витюша, – смутное подозрение оформилось. – Скажи, а как твое отчество?
– Тимурович, – ответил он, розовея.
Совпадение? Вот уж и вправду, стоило подумать… Софья дала себе зарок на будущее думать осторожней, а то мало ли.
– Витюша, а лет тебе сколько?
Он смутился еще больше и робко признался.
– Тридцать семь.
– Сколько?!
Выглядел он от силы лет на двадцать пять, а казался и того моложе. Софья присмотрелась. Тридцать семь? Да ни в жизни! Или все-таки… одежда, манеры, повадка его, вечное стеснение, и мама заботливая… а ведь она немолода… и от Витюшиных прозрачных глаз морщинки разбегаются, и второй подбородок наметился, хотя Витюша, по собственному его признанию, в спортзал заглядывает дважды в неделю.
Мама требует, чтобы он вел здоровый образ жизни.
– Софья, – с тяжким вздохом произнес Витюша, когда они оказались на террасе. – Выходите за меня замуж!
– Зачем?
– Ну… – кажется, такая постановка вопроса Витюшу крепко смутила. – Ну… чтобы замуж.
– Я понимаю. Но с чего вдруг такая любовь?
– Мама говорит, что на одной любови долго не проживешь, – важно ответил Витюша и приободрился. Маминому мнению он доверял всецело. – А надобен расчет.
– И вы рассчитали, что у нас… есть совместное будущее?
– Не я. Мама так считает. Она говорит, что вы мне подходите.
– И с чего она это взяла? – До сего момента Софья готова была поклясться, что Витюшиной маме она категорически не нравится, как, впрочем, не нравится и любая женщина брачного возраста.
– Ну… вы уже не молодая, а значит, не свиристелка… серьезная… и зарабатываете неплохо… и квартиру свою имеете. Нам будет где жить. Одинокая опять же… правда, мама говорит, что вам надо к врачу сходить, убедиться, что вы здоровая и деток народите.
– Стоп, – Софья стиснула виски пальцами. – Каких деток?
– Наших. Мама внуков очень хочет.
– А ты чего хочешь?
– Я? – Витюша удивился больше прежнего. – Я… не знаю…
– Витюша, – сказала Софья, испытывая странный азарт. – Я за тебя замуж не пойду.
– Почему? – совершенно искренне удивился Витюша. – Вы ж не молодеете, и женихов у вас немного, а я молодой и здоровый. Не пью, не курю, и квартира у нас с мамой тоже есть, если вы думаете, что я на вашу жилплощадь претендую.
Стало смешно. Просто до слез смешно. Наверное, они с мамой все рассчитали. Он ведь и вправду с точки зрения многих завидный жених. Не пьет, не курит, зарплату домой приносит, послушен, как дрессированный пес.
– Потому, Витюша, что браки между близкими родственниками запрещены.
– Что? – он уставился на Софью круглыми пустыми глазами.
– Видите ли, Виктор…
…какой он Виктор? Витюша. С первого дня на работе Витюшей его звали, и начальник, представляя Софье нового ее подчиненного, так и сказал, знакомься, мол, с Витюшей.
– Так уж вышло, что наши с вами матери были родными сестрами, а мы, получается, двоюродные брат и сестра.
– У мамы нет сестер, – ответил он с уверенностью.
– Просто эта мама – не та мама, которая вас родила…
Он молчал. И Софья даже испугалась, что откровением этим нанесла непоправимый ущерб Витюшиной хрупкой психике.
– Как вы узнали? – тихо спросил он.
– Случайно… Просто… совпало так.
– У меня одна мама.
– Пусть так. Я не собираюсь лезть в вашу жизнь, и… вы знаете, что у вас и сестра была?
– Знаю, – Витюша указал на лежаки. – Присядем? Если вы и вправду хотите поговорить, то…
…а он неуловимо изменился. Исчезло это глуповатое выражение лица, и растерянность, и… Теперь он, пожалуй, выглядел на свой возраст.
Почти.
– Я очень люблю свою маму, а она любит меня, и неважно, кто кому родной… – Витюшины руки не находили себе места. Он то касался лица, то трогал рукава белой, несколько измятой рубашки, то лез в карманы, то брюки оглаживал.
Нервничал?