Завтраки на двоих. Разговоры ни о чем, с каждым днем затухающие все быстрей. Его дела неинтересны Софье, ее ему – тем более. Он врет о занятости и командировках. Она верит и даже испытывает облегчение, что у него есть любовница, которая отвлечет от Софьи, – ей в тягость все его внимание. Быть может, она все-таки забеременеет, не потому, что хочет детей, но просто принято так… и вообще, тоска, серость и безысходность. Он примет новость без радости, но со смирением.
Жуть какая.
– Спасибо, конечно, – осторожно сказала Софья, поднимаясь. Пиджак она отряхнула и сбила юркого паучка, который норовил забраться в рукав. – Но… я пока замуж не хочу.
– Потом не возьмут, – Артем пиджак принял.
Улыбался, но как-то вот… нехорошо улыбался.
– Возьмут, – Софья глядела в глаза. – Одинокую, без материальных проблем и с квартирой всегда возьмут.
Наверное, это было цинично.
Артем рассмеялся.
– Ты забавная, – он провел ладонью по Софьиной щеке, и это прикосновение едва не заставило ее отпрянуть. – Уезжай, сегодня же.
– А то?
– А то хуже будет.
Он остался. Стоял, смотрел. С улыбкой, которая больше на оскал походила. С искорками бешенства в глазах. С ненавистью, причины которой были Софье непонятны.
Захотелось бежать. Подхватить юбки и по тропе… опрометью, спеша добраться до дома, пока…
– А что вы тут делаете? – раздался голос, и Артем отпрянул, разрывая нить взгляда.
– Ничего, – сказал он и пиджак на другую руку перекинул. – Разговаривали… и показывал вот Софье пруды… замуж звал.
– И как? – поинтересовался Стас.
– Никак. Не пошла.
– Разумная женщина, – Стас выглядел усталым.
– Что ж… тогда сам с ней и общайся. А я пойду.
Действительно ушел, провожаемый двумя взглядами.
– Он тебя напугал? – поинтересовался Стас, потирая глаза.
– Немного, – Софья выдохнула с немалым облегчением. Показалось вдруг, что, если бы не Стас, с ней произошло бы… что? В пруду бы утопил?
– Чем?
– Он хотел, чтобы я уехала. Сказал, что так будет лучше.
– Возможно, будет, – согласился Стас, падая на траву. – Если хочешь, я отвезу тебя в город.
– Не хочу.
Если у Софьи вдруг появится желание сбежать, она сама до станции доберется. От деревни, между прочим, рейсовый автобус ходит.
– Почему? Любопытство замучило?
– И оно тоже, – со Стасом было много проще. – Он считает, что твой друг… и ты… что вы собрали всех здесь, чтобы убить… отомстить…
– Чушь какая.
– Но Марго пропала…
– Марго слишком много знала, – сказал Стас, вытягивая ноги. – И пыталась этим знанием воспользоваться. А шантаж, дорогая моя, никогда и никого до добра не доводил.
– Это ты мне…
– Просто информирую… Марго ищут.
– О да, заметно.
– Не заметно, но ищут, – упрямо повторил Стас. – У… нас есть знакомые, которые способны… Правда, здесь леса кругом, а в лесу, сама понимаешь… все не так просто… Но я уверен, что тело найдут.
– Тело?
– А какие еще варианты?
– Тебе ее не жаль?
– Жаль, – Стас повернулся к пруду. – Я ведь был в нее влюблен… казалось, что на всю жизнь, и вообще… без нее жизни нет… но она выбрала старого профессора… Знаешь, почему?
Софья не стала отвечать.
– Потому что не верила, что у нас получится, у меня и у Васьки. Она требовала, чтобы я помирился со своими… мы ссорились с ней… постоянно ссорились, но все равно я ее любил. Казалось, что она меня тоже. А ссоры – это так, пустое… а на деле… ей нужен был состоятельный супруг. Вот и нашла мне альтернативу. Маргоша железной была.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Просто так… или, может, мне тоже охота с кем-то душевными переживаниями поделиться.
– Со мной?
– Почему нет. Ты в этой истории человек посторонний, можно сказать, независимый.
Софья фыркнула. Еще бы судьей ее назвал третейским. Ну-ну…
– Артемки не бойся.
– А кого бояться?
– Никого не бойся, – Стас протянул руку. – Пойдем домой. Или еще погулять хочешь?
Увы, нынешние разговоры на корню убили желание прогулки совершать. По дороге домой Софья думала о том, кто и за что мог убить ее сестру. И Маргошу. И вообще, что вся эта история донельзя мутная, странная.
Когда впереди показалась белая громадина дома, Софья не выдержала, спросила:
– Ты знаешь, что Витюша – брат Анны?
– Даже так? – Стас нисколько не удивился. – Я предполагал, что родственник, но вот брат…
– Единокровный. Кажется, это так называется, когда мать одна, а отцы разные. Твой друг хорошо подготовился. Надеюсь, он не думает, что Витюша виноват.
– А он мог?
– Убить? Не знаю. Но изнасилование… В этом есть что-то извращенное. А на извращенца Витюша не похож и…
Стас дернул за руку и нырнул в кусты сирени, потянув за собой Софью. Прежде чем она успела возмутиться, все-таки девушка приличная и с малознакомыми типами по кустам не хаживает, он закрыл рот ладонью и прошептал:
– Смотри.
Непохожий на извращенца Витюша крался вдоль дома. Он шел на полусогнутых ногах, сгорбившись, то и дело останавливаясь, прислушиваясь к чему-то.
– Что он?
– А я откуда знаю? – отозвался Стас. – Посмотрим?
Игра в шпионов? С другой стороны, почему нет?
Витюша остановился под окном и, поднявшись на цыпочки, попытался в это окно заглянуть. Потом наклонился, что-то явно искал на земле. Нашел. Камушек? И в окно бросил… и второй раз… и третий…
– Интересно, – сказал Стас, дыша в затылок.
Нет, интересно, конечно, но в затылок-то зачем? От этого Софье становилось горячо и жуть до чего неудобно. Она попыталась вывернуться из объятий, но Стас держал крепко и еще прошипел:
– Тише, а то выдашь. Подумают, что мы подсматриваем.
– Так мы и подсматриваем, – ответила Софья.
Окно открылось, и из него выглянула Ника.
Ника? И Витюша?
– Уходи! – прошипела она.
– Дверь открой, – Витюша подбросил камушки на ладони.
– Нет.
– Хорошо, тогда здесь поговорим.
– Нам не о чем с тобой разговаривать!
– Ника, не злись…
Она закрыла окно, и Витюша бросил в него камушек. Потом второй… третий… Благо камней хватало. На втором десятке Ника сдалась. И окно вновь распахнулось.