— Я с самого начала знал, что убийца — Ларри Брайт. Ларри всегда был очень добр ко мне в отличие от профессора Хатвилла. Я узнал его по обуви еще во время первого убийства, на турнире, — у Ларри большой размер ноги. Тогда он убил Питера Санина, который меня грязно шантажировал. Я поставил свечу в церкви, чтобы о вине Ларри никто не узнал.
Он шумно перевел дух.
— Второй раз я видел, как Ларри торопливо вышел из башни Призрака именно в то время, когда там произошло убийство. О том, что произошло убийство и что убит гадкий Билли, я узнал чуть позже и тут же поставил вторую свечу. Гадкий Билли был действительно гадким человеком, и я так благодарен Ларри! Ну, а после убийства в храме… Я отлично представлял себе, как тяжело Ларри из-за ошибки. Я побежал за ним в лес — ведь я знал ту полянку, где Ларри прятал свое рыцарское облачение. Однажды, когда еще учился в школе, я случайно наткнулся на него, блуждая по лесу: Ларри с трепетом рассматривал рыцарские доспехи, шлем с плюмажем, под конец все тщательно запрятав в дупло высокого дерева.
Наступила пауза. Мы с инспектором с интересом рассматривали покрасневшее от слез лицо парня. Я подумал, что только теперь это бесцветное лицо обрело краски — видимо, некоторым необходима жесткая встряска, чтобы реально ожить.
— Насколько я понимаю, вы собирались хранить молчание, умышленно скрывая от следствия имя убийцы? — наконец задал вопрос инспектор.
В одно мгновение Джимми вновь стал самим собой — поджал губы и упрямо опустил голову. Бонд только усмехнулся, распахивая дверь камеры:
— Что ж, Бог вам судья. Повторяю: вы свободны!
Джимми недоверчиво поднял глаза, перевел взгляд с инспектора на меня.
— Я могу идти?.. И что мне делать?
Инспектор немного раздраженно пожал плечами:
— Да что угодно! На вашем месте я отправился бы в храм и поставил еще одну свечу — за Ларри Брайта…
Благодаря инспектору Бонду я присутствовал на первом допросе Ларри — тихо сидел в уголке, ни во что не вмешиваясь и внимательно слушая. Сразу стоит отметить, что допрос по большей части вылился в самую настоящую исповедь убийцы, который торопился излить душу и объяснить жестокие убийства ради романической любви.
Бледное заплаканное лицо в золотых конопушках, всклокоченные рыжие вихры — Ларри Брайт говорил безостановочно, как будто именно исповеди ему и не хватало все это время:
— Я прошу прощения у Бога за то, что лишил жизни людей, с которыми меня совершенно ничего не связывало. Увы, каждый раз кто-то упорно смешивал все мои карты и словно бы смеялся над моей мечтой — стать возлюбленным прекрасной рыжей бестии по имени Роза…
Это была самая первая реплика Ларри, едва он уселся за стол в комнате допросов, — инспектор Бонд даже не успел объявить его начало для констебля, который вел протокол. Разумеется, все тут же уставились на бледного взлохмаченного Ларри, который, вдохновленный своим собственным вступлением, продолжил рассказ — рассказ об истории трех неправильных убийств:
— Позвольте мне самому все рассказать, иначе я просто сойду с ума! Я влюбился в мисс Мимозин с первого взгляда — она пришла работать в нашу библиотеку, почти тут же сделавшись активисткой клуба «Влюбленные в Шекспира». Я мог часами любоваться ее лицом, движениями, ее чудесным смехом — и мне этого было вполне достаточно для счастья! Все изменилось в тот самый миг, когда мой шеф — профессор Хатвилл — подвел ее ко мне и с улыбкой представил: «Мисс Мимозин, Роза — прекрасная Роза… Моя невеста». Поверьте мне, после этих слов я едва не потерял сознание — меня словно выбили из седла мощным ударом копья. Однажды так уже было на самом деле. Вы ведь в курсе, что не так давно я был членом клуба рыцарей?
Ларри обвел всех ясными голубыми глазами.
— Мы в курсе, Ларри, — кивнул ему инспектор, подбадривая мягкой улыбкой. — Расскажите нам все, что считаете нужным, мы слушаем вас.
Ларри благодарно кивнул и глубоко вздохнул.
— Да, я был членом клуба. Спросите Томми — я отлично держался в седле в тяжелом снаряжении рыцаря, легко отправлял в цель тяжелое копье. Я принимал участие во всех рыцарских турнирах, выступая под именем Рыцарь Сумерек, и неизменно выходил победителем в поединках.
Он на мгновение закрыл глаза.
— И здесь все завершилось в один момент. На одном турнире я попал в пару с профессором Хатвиллом. Поверьте, этот человек всегда был для меня почти святым, я готов был молиться на него! И вот он с первого заезда неожиданно легко выбил меня из седла. Удар был жесткий, я рухнул на спину, в одно мгновенье ощутив суровую жесткость земли и… И жестокость своего шефа. Это было на следующий день после его первого «удара» — представления мисс Мимозин в качестве своей невесты.
Тогда и зародился во мне план отвоевать невесту в честном поединке. Я лежал на земле, сквозь маску шлема видел ослепительную синь неба и представлял, как выбиваю профессора из седла, как встаю над ним и произношу: «Зеленый рыцарь, прекрасная Роза отныне — моя невеста!»
Ларри, словно вдруг захлебнувшись собственными воспоминаниями, враз севшим голосом попросил стакан воды и, в невероятной тишине сделав несколько оглушительных глотков, продолжил свой взволнованный монолог:
— Это было чуть больше полугода назад. Признаться, я скоро позабыл свои глупые мечты. Я пытался внушить себе, что профессор — мой бог и я не смею иметь к нему претензий, тем более не имею права даже попытаться нарушить его личное счастье. И Роза его любила!
Я покинул клуб. Я с головой ушел в работу и почти поселился в питомнике сов, подготавливая новые шоу. Боюсь, безответную любовь к прекрасной Розе я перенес на своих летучих друзей. Каюсь: я стал редко появляться в университете, изо всех сил стараясь помощь профессору оказывать через Интернет. Я объяснял это тем, что изучаю образ жизни сов и их повадки, а на самом деле я попросту боялся каждой новой встречи с Розой.
Красавица Роза постоянно кружила вокруг профессора, и каждая встреча с ней была для меня как удар меча. Знаете ли вы, что это — холодный луч золотистых глаз? Ее взгляд, словно ледяная игла, пронзал мою грудь, нещадно разрывая мое несчастное сердце на кусочки. Каждый раз мне хотелось рыдать в голос! Я все ждал, когда объявят о конкретном дне свадьбы, но профессор молчал, Роза не прекращала кружить вкруг него, и все воспринимали это как нечто обыденное.
В конце концов я почти успокоился — мне казалось, так будет всегда, и никогда Роза не станет миссис Хатвилл, не переедет жить в дом профессора. Отчего-то это дарило мир и радость моей душе. Пусть прекрасная Роза никогда не станет моей супругой, но она ведь и не супруга профессора!
Ларри глубоко вздохнул и ладонью провел по своему бледному лицу, враз помрачнев, словно вновь переживая события последних дней.
— И вот наступил нынешний июнь. Этот месяц с самого начала вселил в меня дурное предчувствие — птицы в питомнике были вечно неспокойны, а на стене замка, неподалеку от питомника, свила гнездо пара воронов, так что отныне я каждое утро просыпался от их зловещего карканья.