– А потом? Вы говорили, что кто-то долго звонил в соседнюю дверь?
– Да. Муж помыл руки и сел за стол. В это время в коридоре раздался звонок. У нас с Хорьковыми соседние двери, поэтому мы сначала подумали, что пришли к нам. Муж сказал: «Кого это там несет, поесть спокойно не дадут!». Но мы никого не ждали, поэтому я сообразила, что это не к нам пришли, а к соседям. Так и сказала мужу: «Сиди спокойно, ешь, это не к нам, а к соседям». Тот, кто стоял на площадке с лифтами, надавил на кнопку еще пару раз, и все. Наступила тишина. Муж поел и лег на диван, телевизор смотреть. А я помыла посуду и… – она слегка замялась, – села вязать.
– Больше никто не приходил, свидетельница? Нас интересует время с половины десятого до без четверти десять.
– Абсолютно никого не было, – заверила та. – Ах, да! Кто-то выносил мусорное ведро, но это уже было в половине одиннадцатого! Примерно в половине одиннадцатого, – поправилась женщина. – Потому что после того, как муж приходит с работы, я на часы не смотрю. Я еще вышла проверить: закрыли ли они за собой дверь? Розалия постоянно скандалила из-за этого. Мол, мало того, что в подъезде проходной двор, еще и соседи растяпы! Я уже устала с ней ругаться, поэтому лучше проверить. Дверь в секцию была заперта, я вас уверяю.
– Ну а после одиннадцати? Быть может, кто-то приходил к Хорьковым ночью?
– В одиннадцать мы уже спим! Муж устает очень, а я… – она опять замялась и порозовела. – В общем, мы не полуночники.
«Выпить она не дура, – хмыкнул Хорьков. Так же, как и ее благоверный. Поэтому и дрыхнут без задних ног. Небось за ужином водочки приняла, под мяско-то тушеное. Как же! Вязать она села! Понятно, не слышала, как Схованская ходила по нашей квартире!»
– Что ж, я думаю, все понятно, – сказала судья. – Свидетельница может быть свободна.
Хорьков заметил, как адвокат зевнул. И в самом деле. НИКОГО НЕ БЫЛО! После того, как Юлий Хорьков ушел, хлопнув дверью, и до того, как Розалия умерла, к ней никто не приходил! Схованскую за полчаса до этого видели в супермаркете, в кафе, потом, в девять вечера, она кормила таксу роллом. Об этом Хорькову сказал следователь, грубо посоветовав заткнуться насчет обмена убийствами.
– Человек не может быть одновременно в двух местах. Ульяна Ивановна вашу жену не убивала, забудьте.
– Она вас обманывает! Что касается свидетелей, она им заплатила!
– Всем? – ехидно спросил следователь. – А чек из кафе? На нем стоит дата и время. Она его что, подделала? А запись с камеры видеонаблюдения в подъезде? Схованская, по-вашему, невидимка?
И Хорьков сдался. Признал, что НИКОГО НЕ БЫЛО.
«Но как ей это удалось? Схованской? – мучительно думал он. – Тьфу, черт! Две таблетки не могли убить Розалию. Неужели…»
После того, как соседка покинула свидетельскую трибуну, Юлий Хорьков наконец понял, что случилось на самом деле. До этого момента у него еще оставалась надежда. Но теперь он понял, что его судьба в руках Ульяны Схованской. Которая сидит сейчас в зале, улыбается и… молчит.
Он понял, что спасти его может только Ульяна. Если она поднимется сейчас на свидетельскую трибуну, то Юлия Хорькова освободят прямо в зале суда. Вместо нее поднялась еще одна женщина, одна из постоянных клиенток Розалии захотела пересказать последние сплетни об отношениях супругов Хорьковых.
– Вызовите сюда Схованскую! – Юлий не выдержал и вскочил. – Вон она, в зале сидит! Я требую, чтобы она сказала правду!
– Подсудимый, немедленно сядьте! – стукнула молотком судья.
– Но я не виновен!
– Мы именно это сейчас и выясняем! Сядьте!
Хорьков без сил опустился обратно на скамью. И чуть не застонал от досады. У него нет никаких доказательств. Чтобы вызвать на свидетельскую трибуну Ульяну Схованскую, сначала надо доказать, что она имеет отношение к смерти Розалии. А это невозможно. Он сам уничтожил все улики. Ключи у нее забрал, фотографию сжег.
К огромному удивлению Хорькова, госпожа Домна, указав на фото женщины, так удивительно похожей на Софью, без колебаний заявила, что это ее клиентка!
– В тот день она пришла ко мне последней, уже в двенадцатом часу, причем заранее мы не договаривались. Пробыла недолго, я сразу поняла, что не смогу ей помочь. Что касается имени… Увы! Я не могу его назвать. Паспортные данные мы, гадалки, у своих клиентов не спрашиваем. Мы виделись в первый и в последний раз. Больше эта женщина ко мне не пришла.
– Но в тот вечер приходила?
– Да.
– Вопрос снят, потому что в начале двенадцатого Розалия Хорькова уже была мертва. Итак, мы выяснили, что посторонние в тот вечер в квартиру не заходили…
Ульяна машинально скомкала бумажку, которая лежала у нее в кармане. Были еще колебания: что с ней делать, с этой запиской? Как поступить?
Ульяна с сомнением посмотрела на Хорькова. Какой он сегодня жалкий. А каким был в тот день, когда ее унизил? Быть может, он уже достаточно наказан? Чтобы прогнать эту непрошенную жалость, Ульяна вновь начала вспоминать тот день…
Вернувшись из-за границы, она первым делом позвонила своему лечащему врачу.
– Срочно сделайте мне рентген и анализы! – потребовала Розалия. – Я чувствую себя намного лучше!
Ее немедленно приняли. Правду от нее давно уже не скрывали. Онколог, друживший с покойным Карлом Моисеевичем и в память о нем выполняющий все требования Розалии, не раз предлагал ей сделать операцию.
– И каковы шансы? – терзала его Розалия.
– Увы! Спасти вас может только чудо! Что же вы так долго тянули? Должны ведь были забеспокоиться!
– Я лечилась от бесплодия. Боли во время месячных у меня с подросткового возраста. Что касается всего остального, мне сказали, что во время лечения такое бывает.
– Я смотрел вашу карту, – грустно сказал онколог. – Термальные курорты, талассотерапия, озеро Хэвис, в котором полно радиоактивного радона… Сколько раз вы там были? А сколько купались? Наверняка не соблюдали положенный режим, подолгу сидели в воде. А там, кроме радона, еще и эстрогены в бешеном количестве! Да, это лечит бесплодие, но даже крошечную злокачественную опухоль раздувает до огромной в мгновение ока, и она дает метастазы. Вы себя убили, Розалия. Болезнь развилась так стремительно из-за этих бесконечных и безлимитных прогреваний, ну и плюс радиация… Муж все еще не знает?
– Нет.
– Но почему вы запрещаете мне сказать ему правду?! – это было одно из выдвинутых Розалией требований: родственникам ни слова.
– Я ему не доверяю. Его только наследство интересует.
– А ваша мама?
– Не вздумайте ей говорить! Я поправлюсь!
– Только чудо вас может спасти, – повторил тогда онколог.
И Розалия кинулась молиться святыням. В этот раз ей показалось, что помогло. Поэтому она с надеждой ждала результатов обследования. Юлия отправила на работу, чтобы не мешался и не лез с вопросами. Ей казалось, что о ее здоровье муж спрашивает с тайной надеждой: а вдруг? Вдруг ей осталось жить недолго? И тогда он получит свободу и деньги. При одной только мысли об этом Розалии становилось тошно.