— Пожалуй, совсем честно не получится… Но в целом все правильно. Мне нужна статуэтка, тебе нужен убийца. Есть прямой смысл обмениваться новостями и шевелить мозгами вместе. — Я ностальгически улыбнулась. — Когда-то у нас это неплохо получалось.
— Это точно. — Улыбка Андрея была отражением моей. — Ладно, с лирикой закончили, взаимоотношения выяснили. Расскажи-ка ты мне, какое впечатление на тебя произвел покойный при жизни. Ты ведь успела с ним познакомиться?
— Угу. — Я задумалась, как точнее описать ту неприязнь, которую вызвал у меня Петечка с первого взгляда.
Потом мы с Андреем еще раз прошлись по всей истории с кражей, он внимательно просмотрел фотографии, подумал и согласился:
— Да, похоже, что, кроме него, эту самую музочку больше некому было увести. И знаешь, мне кажется, он отдал ее вчера. Вряд ли она еще была у него в руках сегодня… Он, должно быть, здорово напугался после встречи с тобой днем. После того вашего разговора в галерее он никому не отдал бы «Талию». Сунул бы потихоньку фигурку в мусорный бачок, уборщица ее завтра бы нашла, и списали бы все на чей-то дурацкий розыгрыш.
Ребята закончили работать в квартире и тихо рассосались по соседям, узнать, не видал ли кто чего подозрительного. Игорь скромно съежился в уголке дивана. Мне показалось, что он задремал.
— Кстати, у меня такое ощущение, что сегодня Алина была здесь утром или даже ночевала — уж присутствие женщины от меня не скроешь. Чашки на кухне, кофе явно пили двое… И кофта эта вряд ли долго здесь висит. Он убрал бы ее куда-нибудь.
Андрей согласно кивнул, глядя за мое плечо, и я продолжала рассуждать:
— Если только он не пил кофе с убийцей…
— Не думаю. Ты говоришь, что с того момента, как он убежал из галереи, и до того, как вы сюда явились, прошло около часа. На то, чтобы добраться до дома, назначить встречу, дождаться убийцу, поссориться с ним и на сам факт убийства времени вполне хватает, но на то, чтобы еще и кофейком побаловаться, уже нет.
— А если они не ссорились?
— Тогда тем более. Зачем убийце кофе пить, он ехал убивать. Пришел, застрелил, ушел. Чего лишнее время светиться? Ты правильно сказала, кофе покойный пил скорее всего с Алиной. Слушай, Танька, у меня другой вопрос. — Андрей наконец перевел взгляд на меня. — Маслов вроде сказал, что Алина не курит…
— Сказал, ну и что?
— А откуда тогда это? — Не вставая, он дотянулся до тумбочки и взял в руки блюдце с окурком.
Вот, оказывается, на что он таращился последние пять минут. Да, тут у меня промашка вышла. На этот окурок я внимания не обратила, а должна была. Плохо, Татьяна Александровна, очень плохо. Теряете нюх.
— И судя по следам помады… — Андрей внимательно посмотрел на мои губы, я молча показала ему кулак, он ухмыльнулся и продолжил: — Этот окурок не может принадлежать безвременно усопшему.
— Значит, или Алина закурила на нервной почве, или к Петечке забегала еще одна дама.
— Забегала покурить? Больше во всем Тарасове места не нашла, чтобы сигарету выкурить?
— Мало ли. Ты же знаешь, что у нас, у дам, разные причуды бывают.
— Танька, ты не финти! — Андрей насупился. — Говори, знаешь, чей окурок?
— Нет, честно, не знаю. Да не смотри ты на меня так, не вру я!
Мельников еще несколько секунд буравил меня глазами, потом вздохнул:
— Ладно, поверю на первый раз. Но смотри у меня!..
Он встал — два метра обаяния, — лениво потянулся. Взглянул на прикорнувшего в уголке дивана Игоря.
— Шли бы вы, ребятки, отсюда. Проку от вас больше никакого, только толпу будете создавать.
— И пойдем, все равно здесь ничего интересного уже не ожидается. — Я потрясла Игоря за плечо. — Игорь, вставай! Этот грубиян Мельников нас прогоняет, говорит — ты храпишь слишком громко, мешаешь ему анализировать обстановку.
Он дернулся, ошалело захлопал ресницами, потом медленно, шумно выдохнул.
— А мне показалось… — Игорь сглотнул. — А я подумал, что мне это приснилось.
— Увы! — Андрей с неожиданным сочувствием посмотрел на него. — Это не кошмар, а гораздо хуже. Это, к сожалению, наша обычная жизнь, трудовые, так сказать, будни.
— Философ, — покосилась я на него и снова дернула Игоря. — Поднимайся! Сказано — пошли, значит, пошли.
Мы уже подходили к дверям, когда Мельников окликнул меня:
— Тань!
Я обернулась. Он стоял, величественный, как статуя Командора, правая рука вытянута вперед, указательный палец направлен на меня. Я немедленно отрапортовала бодрой скороговоркой:
— Как только что-то увижу, услышу, узнаю, пронюхаю, немедленно звоню тебе!
— То-то. — Он удовлетворенно кивнул.
— Только я рассчитываю, что и ты будешь со мной делиться, мало ли что твои ребята накопают.
— Звони… — неопределенно улыбнулся Андрей и махнул рукой. — Ладно, Татьяна, все, проваливай!
На улице темнело. Все-таки до лета еще далеко, восьми часов нет, а уже сумерки.
— Тебя домой отвезти? — спросил Игорь, когда я забралась в машину.
— Не-а. — Ремень безопасности перекрутился, и меня это раздражало. Игорь равнодушно ждал, пока я устроюсь. Похоже, у него сработал некий нервный предохранитель и заблокировал все эмоции. — Надо работать, отрабатывать твои баксы. А для визитов еще не поздно, так что поехали к Алине… Она далеко отсюда живет?
— Да нет, не очень. — Он включил зажигание, и мы медленно вырулили со двора.
Алина жила в старой двухподъездной девятиэтажке. Въезд во двор был перегорожен здоровенной каменной плитой, и машину пришлось оставить на небольшом асфальтированном пятачке между домами.
Есть какая-то необыкновенная прелесть в этих старых дворах: верхушки тополей качаются на уровне пятого этажа, около самого толстого дерева стоит грубо сколоченный деревянный стол. Лет тридцать назад здесь по вечерам играли в домино, а теперь это наверняка клуб местных алкашей. В центре двора, конечно же, находилась огороженная невысоким штакетником крохотная детская площадка — пара качелей, грибок-песочница и облезлая карусель. Несмотря на то что уже почти стемнело, там все еще копошилась какая-то мелкота, и мы шли по двору под аккомпанемент их воплей и радостного визга.
Лампочка над подъездом уже горела, так что три старушки, сидевшие на лавочке, имели полную возможность бдительно изучить нас с Игорем. Забавно, но внутри подъезда света уже не было. Я достала зажигалку, и с ее помощью мы кое-как добрались до лифта. Это скрипящее и дребезжащее чудо не вызвало у меня никакого доверия, но я уже успела выяснить, что Алина живет на седьмом этаже. Подниматься на седьмой этаж само по себе удовольствие ниже среднего, но делать это в темноте… Одним словом, я мужественно шагнула в лифт. Игорь, по-моему, без всякого волнения последовал за мной.