— А сегодня утром мне позвонили, и я узнал ужасную новость… — Игорь развел руками и замолчал.
— Это я звонила, — нервно дернулась Елена Александровна.
— Ясно. Теперь вы, Пе…тя, — что хотите со мной делайте, но не могу я взрослого малознакомого мужика Петечкой называть!
— А я не понимаю, что я могу вам рассказать! — взвился Петечка. Все уставились на него, и это только подлило масла в огонь. — Я считаю это оскорбительным для себя и для всех остальных сотрудников галереи! В чем нас подозревают? В чем нас обвиняют, я не понимаю? Да, я закрывал вчера галерею и утверждаю, что все экспонаты были на месте! Вы слышите, все было нормально! А потом я ушел домой. А утром мне позвонила Елена Александровна. И вы не имеете никакого права…
— Петечка, — шепотом пыталась урезонить его Елена Александровна, — не нервничайте. Не надо.
Игорь действовал более жестко. Он подошел к Петечке, положил ладони ему на плечи и заставил сесть. Беспомощно дергающийся под его руками сотрудник выглядел жалко рядом с внушительной фигурой Игоря.
— Сядь и не пыли, надо искать «Талию». — Игорь был недоволен, но голос его оставался спокойным. Этот бегемот нравился мне все больше! — Тебе велели вспомнить все, что вчера делал, вот и вспоминай. И расскажи все подробно!
Петечка, трагически вскидывая брови, рассказал, как обошел вечером зал, ничего подозрительного не заметил, запер двери, сдал ключи охраннику… Тут он возмущенно ткнул пальцем в полковника, сидевшего с видом до того довольным, что на ум невольно приходил кот, прижавший лапой неосторожную канарейку. Что это он такой довольный? Статуэтку ведь украли в его дежурство, мог бы и понервничать…
— А утром мне позвонила Елена Александровна! — теперь его палец указывал на эту милую женщину.
Елена Александровна согласно кивнула:
— Разумеется, я посчитала необходимым немедленно поставить в известность весь руководящий состав.
Она произнесла эту жуткую фразу так естественно, что я восхитилась. Что значит человек старой школы, я бы вот так не смогла!
— И нечего на меня так смотреть! — взвизгнул Петечка. А на него никто и не смотрел. Чего он так дергается, боится, что ли? Вообще, из причастных к этому делу лиц он нравится мне меньше всех. Вот только… не нравится или вызывает подозрения? Пока, пожалуй, первое, но уж очень он ведет себя, как ни крути, подозрительно! Ладно, разберемся, все еще впереди… Разберемся мы с этим нервным Петенькой, дайте только срок. Я вздохнула, пожала плечами и повернулась к охраннику. Он по-прежнему, единственный в этой компании, представлял собой солидность и уверенность. Что ж, посмотрим, чем он дышит:
— Я понимаю, что вы сидели у входной двери, но тем не менее…
— У меня есть для вас конфиденциальная информация, — прогудел он хорошим баском.
Надо сказать, впечатление его слова произвели. Елена Александровна ахнула. Игорь снова молитвенно сложил ладони перед грудью, Вера вцепилась ему в плечо. А Петечка снова вскочил с дивана и громко всхлипнул.
— Моя фамилия Симонов, Симонов Сергей Васильевич. — Полковник пожал плечами, что явно относилось к новым временам, заставившим его отказаться от звания. — Я штатный сотрудник охранного агентства «Голиаф». Наше агентство заключило договор охраны на все здание, то есть мы установили сигнализацию на всех отдельных объектах внутри здания и обеспечиваем круглосуточную охрану у входных дверей. Вчера, в девятнадцать ноль пять, сотрудник галереи Леонтьев, — Сергей Васильевич небрежно кивнул в сторону Петечки, — сдал мне ключи, что зафиксировано в журнале дежурств, — теперь он кивнул в сторону огромного гроссбуха, лежащего на столе. — То, что двери заперты и сигнализация включена, я проконтролировал лично.
— Но вчера сигнализация не сработала.
— Не сработала. — Казалось, его очень радовал этот факт. — Прошу прощения, но дальше я хотел бы разговаривать с вами наедине.
Сотрудников галереи это его желание несколько шокировало. Я невольно фыркнула, ну как же, так мило сидели, почти по-семейному, и вдруг такой пассаж… Но все приняли этот удар довольно мужественно, кроме Петечки, разумеется. Он снова что-то залопотал, замахал руками, задергался. Не обращая на него никакого внимания, Симонов встал, осторожно обошел хрупкий стол.
— Давайте пройдем в зал, — предложил он.
Мы поднялись и направились к выходу из комнаты. За нашими спинами поднялся шум. Петечка что-то кричал, остальные, похоже, его успокаивали. Я не стала оборачиваться и оглянулась, уже зайдя в зал, и то потому, что услыхала топот ног в коридоре. Как раз в этот момент мимо распахнутых дверей, словно заяц, промчался Петечка. Я пожала плечами и посмотрела на Симонова. Он махнул рукой, словно говоря: «Что с него взять!» — и подвел меня к стене, на которой висела большая искусственная лиана.
— Прежде всего я хочу сказать, Татьяна Александровна, что наша фирма довольно давно имеет дело с подобными небольшими организациями. И у нас накопился некоторый опыт работы с ними. Дело в том, что рано или поздно, если есть что стянуть, сотрудники начинают воровать. — Он развел руками, сожалея о порочности человеческой натуры. — Время от времени у нас из-за этого возникали сложности и различные конфликты. В конечном итоге мы, чтобы облегчить жизнь себе и тем, кто разбирается потом в этих кражах, милиции или вашему брату, частному сыщику, — он снова дружески мне улыбнулся, — стали применять небольшую хитрость. Вот эта штука начинает работать сразу, как только включают сигнализацию.
Симонов встал на цыпочки, поднял руку и отодвинул лиану в сторону. На меня уставился миниатюрный глазок видеокамеры.
— Вот это да! — ахнула я. — А Маслов не знает?
— Видите ли, — он пожал плечами, — были прецеденты, когда руководитель тоже злоупотреблял положением… Так что эта часть нашей работы не афишируется. Невидимый фронт…
— Вы хотите сказать, что мы просто-напросто просмотрим пленку и увидим преступника, который ворует «Талию»!.. — До чего же техника дошла, ну, Танька, если и дальше так пойдет, то через год-другой без работы останешься, это точно. — А с этого места хорошо будет видно? — на всякий случай уточнила я.
— Так здесь ведь несколько камер, — сказал Симонов, не уточняя, правда, сколько и где они спрятаны. По крайней мере лиан на стенах больше не было. — Ведется перекрестная съемка. Так что, я думаю, все будет видно хорошо.
Он с легкой усмешкой наблюдал за тем, как я верчу головой, пытаясь отыскать остальные камеры. Потом осторожно тронул меня за плечо.
— Пленки сейчас у нас, в лаборатории. Я позвонил туда, попросил, чтобы сделали фотографии: первые в момент включения камер, остальные с шагом в один час. И последний снимок, когда Елена Александровна выключила сигнализацию. После этого камеры отключились. Посмотрите фотографии, и все станет ясно.
— А если кража произошла в промежутке между этими часами?..
— Никаких проблем, Татьяна Александровна, — успокоил он меня. — Если возникнут какие-нибудь неясности, посмотрим пленки. У нас все на уровне… А сейчас, извините, мне надо идти. Через пятнадцать минут в агентстве совещание. Опаздывать не могу.