– Дорогие товарищи, граждане и господа пассажиры! – обратился он к притихшей публике. – Разрешите привлечь ваше внимание к моему бедственному положению, а также к художественному творчеству народов бывшего Советского Союза!
Он еще шире развернул меха аккордеона, инструмент издал рыдающий всхлип, а его хозяин затянул хриплым фальшивым голосом:
По небу плывет луна,
На улице тишина,
А в доме не спит одна
Только мама…
– Сынок! – подала голос старушка с корзиной. – Шел бы ты отсюда лесом, достал уже со своей «только мамой»… Каждый день на этой электричке езжу, и каждый день приходится тебя слушать! Главное, сколько поешь, и все никак мелодию не выучишь!
– Заткнись, мамаша! – отмахнулся исполнитель. – Мне деньги зарабатывать надо? Ты вот у меня только время отнимаешь своими разговорами, быстрее умолкнешь – я быстрее отпою! А что мелодия тебе не нравится – так ты, мамаша, не в филармонии! – И он снова затянул:
И если когда-нибудь
Разлюбит нас кто-нибудь,
То слезы утрет, поймет
Только мама…
– Сынок, – снова вступила в разговор неугомонная старушка. – А если я тебе полтинник дам, уйдешь в другой вагон?
– Полтинник? – с интересом переспросил певец. – Это можно обсудить…
– Постой, парень! – оживился мужчина лет пятидесяти с красным обветренным лицом. – Это что же выходит? Допустим, мамаша уже твое творчество неоднократно слышала и оно у нее сидит в печенке и других внутренних органах, а я, может, хочу послушать! Так что вот тебе стольник – и продолжай!
– Видишь, мамаша, народ желает искусства! – радостно сообщил певец и снова развернул аккордеон.
Но тут проснулся худощавый человек с руками в наколках и свистнул в два пальца:
– Ты, народное дарование, ты мне спать мешаешь! Чтобы через шесть секунд я тебя не видел в ближайших окрестностях, иначе я не отвечаю за последствия!
– Извиняюсь, все понял! – И народного исполнителя словно ветром сдуло.
Однако тишина была недолгой. Не прошло и десяти минут, как в вагон вошла здоровенная тетка с огромной клетчатой сумкой «мечта оккупанта».
Тетка шлепнула сумку на пол вагона, подбоченилась и закричала зычным, хорошо поставленным голосом:
– А вот кому лифчики седьмой-восьмой номер включительно! А вот кому носки и колготки шерстяные теплые на холодное время года, в нашем климате с августа по июнь включительно! А вот кому сумки-авоськи незаменимые, в сложенном виде помещаются в кошелек, в разложенном вмещают до сорока килограмм картошки включительно! А вот кому плащи-дождевики всех цветов, от красного до фиолетового включительно! А вот кому пластырь медицинский для любых надобностей от пореза до скандала с мужем включительно!
Какая-то пассажирка средних лет окликнула торговку:
– Женщина, мне бы лифчик, только как же тут примерить?
– А зачем примерять? – торговка прищурилась. – Я вам, женщина, без всякой примерки скажу, вам надо восьмерочку брать, у меня глаз-алмаз! Пятнадцать лет торгую, ни разу не ошиблась!
Произошел короткий обмен по принципу «деньги-товар-деньги», и разносчица двинулась дальше.
– Тетенька, – окликнула ее Лола. – Иди сюда!
– Ну, чего тебе? – Тетка подошла к Лоле, оглядела ее с ног до головы и проворчала: – Лифчик тебе пока без надобности, у тебя его надевать не на что, авоська тоже ни к чему по причине семейного положения…
– Тетенька, мне бы для друга подарок. У него, понимаешь, день рождения нарисовался, если ничего ему не подарить, сильно обидится, а я на него виды имею. Только, тетенька, – Лола шмыгнула носом, – у меня денег не густо, так мне бы что подешевле…
– Бери носки, – авторитетно предложила коробейница. – Носки мужику всегда пригодятся, они на них горят, как спички. Опять же, в новых носках с ним будет приятнее иметь дело…
– Носки это хорошо, – одобрила Лола. – Носки – вещь полезная. А сколько же они стоят?
– Если хэбэ – по пятнадцать рублей пара, если шерстяные, на холодное время, – по пятьдесят…
– Лучше бы, конечно, шерстяные, – вздохнула Лола. – У вас тут почти все время холодное. Только уж больно дорого. Нельзя ли как-нибудь скидку сделать?
– Ты откуда же такая умная? – заинтересовалась торговка.
– Из Черноморска, – честно ответила Лола.
Она действительно родилась и выросла в прекрасном городе на берегу Черного моря и сохранила к своему родному городу самые теплые чувства.
– Ну?! – тетка оживилась. – Так и я из Черноморска! Ты где в Черноморске жила?
– На Вокзальной улице, возле памятника Чапаеву!
– Ну?! А я на Парковой, возле рынка! Так мы с тобой, выходит, почти соседки!
– Выходит так, тетенька!
– И давно ты тут?
Торговка опустилась на скамью рядом с Лолой. Скамья жалобно скрипнула под ее тяжестью.
– Да уж третий месяц. – Лола вздохнула. – У меня здесь тетя живет, практически родная, я думала, поможет по-родственному, хоть коечку выделит. Приехала к ней, позвонила в дверь, а она мне говорит, я, говорит, тебя не звала, у меня тут не постоялый двор и не школа-интернат для слаборазвитых, так что езжай, племянница, откуда приехала, и передавай привет родным местам…
– Бывают же такие люди! Ну, и как же ты? – с живейшим интересом осведомилась торговка.
– Ну, нашла я одну старушку, сняла у нее угол, место хорошее, возле Удельной, да только дорого очень. Деньги у меня кончаются, работы не найти… а вот вы, тетенька, много ли зарабатываете? – Лола с интересом взглянула на клетчатую сумку.
– Ну, это как повезет, день на день не приходится. От погоды зависит, от дня недели… Бывает, что почти ничего, а бывает, что и две тыщи наторгую…
– Две тыщи?! – завистливо повторила Лола. – За один день? Это надо же, какие деньги! Вы, тетенька, наверное, уже миллионер!
– Ну, уж ты скажешь! – пригорюнилась торговка. – Еле концы с концами свожу…
– А как бы мне на такую работу устроиться?
– Да ты для такой работы больно хлипкая, – торговка с сомнением оглядела Лолу.
– Да нет, тетенька, это я только с виду такая, а так я крепкая! Я сколько раз папашин «Запорожец» из грязи вытаскивала… а когда сосед наш, Лев Борисович, рояль из магазина привез…
– Да и голос тут надо сильный… – сомневалась разносчица.
– Насчет голоса вы не думайте! У нас в Черноморске все голосистые, вот прямо как вы, к примеру. Я дома, бывало, на одном конце города спрошу, который час, мне с другого отвечают. Хотите, покажу? Только тут стекла не очень чтобы крепкие… – Лола с сомнением взглянула на окна электрички.
– Нет, не надо! – остановила ее тетка. – Мне тут еще работать, мне неприятности с начальством ни к чему. Ну ладно, если уж ты такая хваткая, я тебя научу, мне не жалко. Тем более раз уж мы с тобой землячки.