Он поднялся к себе, выпил холодной ржавой воды из чайника.
Зубы стучали о край стакана.
Лег, попробовал заснуть – но сон, как и все последние дни, не шел.
Он мучительно думал, что делать, как выбраться из ловушки, в которую его загнали, – и ничего не приходило в голову.
Наконец, когда уже начало светать, он не то чтобы заснул, но впал в какое-то тяжелое забытье.
Перед ним появилась Алла Леонидовна. Она была в узких золотых очках и говорила тихим, хриплым мужским голосом:
– Когда ты наконец от нас отвяжешься? Когда ты поймешь, что жизнь тебе не по карману, что ты давно уже должен умереть? Запиши на кассету свои похороны, только не забудь стереть отпечатки пальцев! Прошло уже столько лет, что никто не станет заводить уголовного дела по факту твоей смерти!
Проснулся Толя в холодном поту.
Он поднялся, принял холодный душ, чтобы прийти в себя.
При свете дня ночное происшествие показалось нереальным, он подумал, что человек в золотых очках приснился ему.
Но, натягивая джинсы, выронил из кармана листок бумаги.
Это был аккуратный столбик цифр – перечень номеров видеокамер, которые интересуют того человека… того страшного человека.
Нет, ничего ему не приснилось!
Вечером, когда Толя пришел на дежурство в банк, Серега Швецов, которого он заменил, взглянул на сменщика с насмешливым удивлением и спросил:
– Ты че, Толян, с большого перепоя? Морда у тебя, как будто тебе пора к Николаю Иванычу!
– Что еще за Николай Иваныч? – спросил Толя, у которого с юмором в этот день было явно слабовато.
– Патологоанатом! – хохотнул Швецов.
– Типун тебе на язык! – Толя не на шутку разозлился. – Приболел просто малость, простудился, наверное…
– Ну да, – не унимался Серега, – птичья болезнь – перепел!
Уточкин посмотрел на приятеля так мрачно, что у того пропала охота шутить, и он отправился домой, напоследок покрутив пальцем у виска.
Помещение банка понемногу опустело. Только управляющий все еще сидел у себя в кабинете да непосредственный Толин начальник, заместитель управляющего по безопасности, проверял в кассовом зале новую бельгийскую охранную систему.
Убедившись, что никого из начальства поблизости нет, Уточкин вставил в один из магнитофонов системы видеонаблюдения полученную от лощеного бандита микрокассету. При этом он переключил изображение на вход банка.
Именно в это время на улице перед дверью появилась женщина. Она нажала на кнопку звонка и при этом подняла лицо. Толя изумленно уставился на экран монитора: он узнал позднюю посетительницу, это была Алла Леонидовна.
«Какого черта ей нужно?» – подумал Анатолий.
Перед входом сидел другой дежурный, он связался с управляющим и впустил Казаркину. Женщина, цокая каблучками, пробежала мимо охранного поста и скрылась в кабинете управляющего.
«Что ей здесь нужно? – снова подумал Толя. – Наверняка прибежала к Позднякову, чтобы настучать на меня и добиться моего увольнения! Сука, проклятая жадная сука! Готова на любую подлость, только бы никто не претендовал на ее деньги! Только этого мне не хватало! Если меня выгонят сейчас, я не успею сделать то, чего от меня требуют бандиты, и тогда мне крышка!»
Он вскочил. Нервы были настолько напряжены, настолько взвинчены, что просто невозможно было оставаться на одном месте. Толя вышел с поста, чтобы пройти по коридорам – в его обязанности все равно входил осмотр каждый час подотчетного участка.
В коридорах было пусто, тускло горело дежурное освещение. Войдя в тот коридор, который связывал банк с дирекцией «Мезона», Анатолий увидел впереди приближающуюся мужскую фигуру.
– Кто здесь? – окликнул он, инстинктивно потянувшись к табельному оружию.
– Это я, Толик, я, Казаркин! – проговорил мужчина и поравнялся с дежурным светильником.
Теперь и Толя узнал своего дядю. Он подошел к нему, на секунду прикрыл глаза, и вдруг его захлестнула такая волна ненависти к той женщине, которая сидела сейчас в кабинете управляющего, к женщине, которая сломала его жизнь, лишив всех возможных перспектив, лишив будущего, перебежав черной кошкой между ним и дядей, а значит – между ним и обеспеченной, благополучной жизнью, а теперь еще и решила окончательно добить его, выгнать с этой работы в то время, когда для него это подобно смерти!
– Толя, что с тобой? – удивленно спросил Алексей Иванович. – Что с твоим лицом? Ты болен?
– Дядя Леша! – назвал Толя своего родственника так, как не называл его многие годы. – Дядя Леша, это она убила Елену Сергеевну!
– Кто убил? Кого убила? – растерянно проговорил Казаркин. – Ничего не понимаю! О чем ты говоришь?
– Я говорю о Елене Сергеевне, тете Лене, – начав, Толя уже не мог остановиться, – она не сама выбросилась из окна! То есть выбросилась она сама, но ей подменили лекарство! Специально, чтобы она потеряла контроль над собой! Это сделала Алла Леонидовна!
Лицо Казаркина побагровело. Он отступил на шаг и рявкнул:
– Ты не понимаешь, что такое ты говоришь! Как ты смеешь? Что ты можешь знать? Ты был тогда совсем ребенком!
– Да, я был ребенком! – выкрикнул Толя. – Но я все видел! Алла Леонидовна прибежала раньше милиции и первым делом бросилась в спальню! Там она подменила облатку с лекарством, но коробочка упала на пол, и она ее не заметила, а я потом подобрал! Она и сейчас у меня, эта коробочка! Хотите увидеть ее, хотите? Она так хотела выйти за вас замуж, что решила убить вашу жену!
– Проспись! – рявкнул Алексей Иванович и решительно зашагал по коридору к кабинету управляющего.
Толя остался один. Руки у него тряслись, как с похмелья, в голове звенело.
«Что я наделал? – думал он. – Зачем я все это сказал? Все равно он мне не поверит, и у меня будут только лишние неприятности…»
Он развернулся и побрел обратно к охранному посту.
Там он опустился в удобное вращающееся кресло и застыл, тупо уставившись в экран.
Жизнь дала трещину, да что там – она расползлась пополам, и никакими силами не скрепить ее заново. Как только ему казалось, что найден хоть какой-то выход – тут же этот выход становился тупиком, еще более безнадежным, чем прежние. Едва он поверил, что спасет свою шкуру ценой предательства, выполнив требования бандитов и фактически сделавшись их соучастником, – как даже этот, грязный и ненадежный вариант оказывается недоступным, потому что сегодняшняя смена станет его последним рабочим днем. Алла Леонидовна добьется его увольнения, а Алексея Ивановича, единственного человека, на чью помощь Толя мог рассчитывать, он только что восстановил против себя…
Или это не так? Может быть, дядя все же поверил ему?
Толя поднял глаза на экран, как будто хотел найти там ответ на свой вопрос, и вдруг увидел на нем движение.