Она покачала головой:
– Меня это не устраивает.
– Тем не менее…
– Поправь меня, если я не права, но вы тут собрались обсуждать меня, мою жизнь и мое будущее! – Глаза девушки зло сверкнули.
Рафаэль, гораздо лучше узнавший Бет за последние дни, сразу понял, что злость служит лишь прикрытием спрятанного глубоко внутри страха. Его лицо немного смягчилось.
– А если я пообещаю немедленно сообщить тебе то, что узнаю от Родни, если это касается тебя?
Краем глаза он заметил, как англичанин напрягся при этих словах – верный признак того, что результат проведенных под руководством Рафаэля поисков очень важен.
Бет смотрела на обоих мужчин с нескрываемым подозрением:
– Честное слово?
– Я уже сказал, – наклонил голову Рафаэль.
– Ладно, – обреченно вздохнула она и добавила с усмешкой: – Ты знаешь, где моя комната.
Рафаэль проигнорировал укол, проводил глазами стремительно взлетевшую вверх по лестнице Бет и повернулся к Родни:
– Насколько я понял, посещение церковного прихода Стоплей в графстве Суррей принесло плоды?
– О да, – хмуро подтвердил Родни.
У Рафаэля тоже не было желания торжествовать победу. Мужчины удалились в кабинет, чтобы продолжить разговор, суть которого он обещал сообщить Бет.
Ожидание Рафаэля очень напоминало томительные минуты в приемной дантиста – такое же мучение! Бет не сомневалась, что новости Родни имели к ней непосредственное отношение. Чтобы убить время, она закончила распаковывать чемодан, развесила в шкафу вещи, потом зашла в ванную, чтобы снять офисный костюм и принять душ. Горячая вода не успокоила: сердце колотилось, в животе порхали бабочки. Если дальше так пойдет, она заработает сердечный приступ, и тогда уже будет безразлично, кем она была при жизни – Бет Блейк или Габриэлой Наварро. Впрочем, она подозревала, что получит ответ на этот вопрос уже очень скоро…
И действительно, появившись в двери ванной в облаке теплого пара, завернутая только в банное полотенце, Бет с удивлением обнаружила ожидавшего ее Рафаэля. Он стоял спиной к ней возле окна и глядел на сумрачный лес в глубине усадьбы, где, по шутливому предположению Грейс, Цезарь собирался похоронить ее после очередной бурной ссоры. В данный момент это не имело значения, потому что Рафаэль мог прийти сюда только по одной причине…
– Ты принес плохие новости.
Он медленно повернулся, окинул ее взглядом и прищурил глаза:
– Это зависит от точки зрения, на так ли?
– Мы оба знаем, что я думаю по этому поводу.
– Может, тебе стоит одеться, прежде чем мы продолжим разговор?
– И как это поможет мне переварить то, что ты собираешься сообщить? – Бет подняла светлые брови.
– Скорее всего, никак.
– Тогда не буду утруждать себя.
Нельзя сказать, чтобы она чувствовала себя очень комфортно, стоя перед Рафаэлем в полотенце, но он тоже был смущен. В какой-то степени это уравнивало их. По мнению Бет, любые средства годились, чтобы сбить спесь с надменного аргентинца!
– Так что же?
Рафаэль вздохнул, с трудом отводя глаза от облака взлохмаченных белокурых волос, розоватых полушарий груди, пережатой темно-зеленым полотенцем, которое едва прикрывало ее бедра. В глазах Бет горел боевой огонь, и Рафаэль понимал, что в следующие несколько минут ему придется нелегко. Впрочем, не труднее, чем ей.
Он поджал губы:
– Наше расследование показало, что Джеймс и Карла Лоуренс проживали в приходе Стоплей в Суррее, откуда переехали в Кент, где ты жила с ними до их смерти восемнадцать лет назад.
Ком в груди Бет стал тяжелее, почти перекрыв дыхание.
– И что?
Рафаэль нахмурился:
– Помнишь, мы обсуждали, что могло бы убедить тебя в том, что предположения Наварро верны?
Бет почувствовала, как кровь отлила от лица. Она без сил опустилась на край кровати:
– Могила маленькой Элизабет Лоуренс…
– Да.
– Родни нашел ее?
– Да, Бет…
– Стой, Рафаэль! – Уловив его движение, Бет протестующе подняла руку, чтобы помешать ему дотронуться до нее. Сейчас, в состоянии шока, она не могла даже смотреть на него.
Значит, могила существовала. И на надгробном камне стояло ее имя. Только теперь это было не ее имя. Девочка, которую так звали, умерла двадцать один год назад, а другая была похищена, чтобы занять ее место в семье Лоуренс и в их сердцах.
В голове не укладывалось, как такое могло случиться.
Это было то самое доказательство, которое должно было примирить Бет с мыслью, что она и есть пропавшая дочь Карлоса и Эстер Наварро. Но не примирило.
На словах она яростно сопротивлялась невероятному предположению, но глубоко внутри осознавала, что генетический анализ редко дает ошибочный результат, а ее поразительное сходство с Эстер не простое совпадение. Фотографии двухлетней Габриэлы и маленькой Бет были идентичными – это и навело Грейс на мысль, что на них изображена одна и та же девочка. А теперь нашлась могила настоящей Элизабет Лоуренс…
– Бет?
Она устало взглянула на Рафаэля, пристально следившего за ней.
– Я это она. – Скорее утверждение, чем вопрос.
– Да.
Бет облизнула пересохшие губы:
– Наварро уже знают? О могиле Элизабет Лоуренс?
– Еще нет. Как ты просила, я сообщил тебе первой.
Она проглотила комок в горле:
– Я тебе очень… признательна.
– Приятно слышать.
– Тебе известно, как им удалось заменить мной свою умершую дочь?
– Бет…
– Пожалуйста, Рафаэль.
Он кивнул:
– Ты уже знаешь, что Карла Лоуренс по происхождению аргентинка. Бывшие соседи Лоуренсов из тех, кто до сих пор живет в Стоплее, хорошо помнят внезапную смерть их дочери от менингита…
– О господи…
Рафаэля испугала неестественная бледность лица Бет.
– Остальное не может подождать?
– Нет-нет, я хочу знать все, – попросила Бет чуть более спокойно, гладя на него полными слез глазами. – Мне нужно знать. Пожалуйста.
Рафаэль дорого бы дал за то, чтобы не он, а кто-нибудь другой рассказывал бы сейчас Бет эту историю. Он понимал, что она всегда будет ассоциировать с ним самый тяжелый момент своей жизни и, возможно, в будущем возненавидит его за это. Рафаэль привык к ее открытости, насмешливости, даже злости, он не желал, чтобы она начала шарахаться от него.
– Наверное, стоит подождать приезда Цезаря и Грейс, чтобы разобраться в деталях.