Я в самом буквальном смысле не знал, что на это ответить, поэтому просто пил пиво. Я никогда не задумывался о таких вещах, предпочитая пробовать все, чего хотела каждая конкретная женщина, но мне понравилось, что Зигги размышляет об этом.
– Но в последнее время я, кажется, начинаю понимать, что нравится мне, – призналась она. – Это занимательно, но сложно без возможности испытать на деле. Следовательно, порнушка.
Она сделала большой глоток и с улыбкой взглянула на меня. Если бы Зигги сказала мне что-то в этом роде две недели назад, я бы почувствовал неловкость за нее и решил, что не следует так открыто признаваться в своей неопытности. Но теперь я обнаружил, что мне хочется сохранить в ней это качество, хотя бы немного.
– Не могу поверить, что поддерживаю этот разговор, но… Меня беспокоит, что после просмотра порнушки у тебя создастся ложное впечатление о том, каким должен быть секс.
– Почему?
– Потому что секс, который показывают в порнофильмах, довольно далек от реальности.
Зигги со смехом спросила:
– Ты имеешь в виду, что у большинства мужчин предмет в штанах мало похож на упаковку «Принглс»?
На сей раз я сумел не поперхнуться.
– Да, в том числе.
– Я занималась сексом раньше, Уилл. Просто он был довольно однообразным. Порнушка – неплохой способ выяснить, что заставляет мой колокольчик звенеть, если ты понимаешь, о чем я.
– Ты удивляешь меня, Зигги Бергстрем.
Несколько долгих секунд она медлила с ответом.
– Ты же знаешь, что меня зовут не так.
– Я знаю. Но я зову тебя так.
– Ты всегда будешь звать меня Зигги?
– Возможно. Это тебя раздражает?
Она пожала плечами и снова развернулась лицом ко мне.
– Может, немного. Я о том, что это прозвище больше мне не подходит. Так зовут меня только родные. А не, скажем, друзья.
– Я не считаю, что ты ребенок, если именно это тебя беспокоит.
– Нет, дело не в этом. Все когда-то были детьми, а потом выросли и научились быть взрослыми. У меня же такое ощущение, что я всегда знала, как быть взрослой, но только сейчас учусь быть ребенком. Может, Зигги – это мое взрослое имя. Может, я хочу немного раскрепоститься.
Я ущипнул ее за ухо, и, пискнув, она отпрянула.
– Так ты начинаешь раскрепощение с просмотра порнушки?
– Именно так.
Тут она уставилась на мой профиль.
– Можно спросить у тебя кое-что личное?
– Тебе вдруг понадобилось разрешение?
Зигги захихикала и толкнула меня в плечо.
– Я серьезно.
Я отставил свою опустевшую пинтовую кружку и посмотрел Зигги в глаза.
– Можешь спрашивать меня о чем угодно, если купишь мне еще пива.
Она подняла руку, что немедленно привлекло внимание бармена. Ткнув пальцем в кружку, Зигги сказала: «Еще один “Гиннесс”», – и повернулась ко мне.
– Ты готов?
Я обреченно пожал плечами.
Подавшись вперед, Зигги спросила:
– Мужчинам действительно так нравится анал?
Я на секунду зажмурился, сдерживая смех.
– Это просто называется аналом. Речь не о самом анальном отверстии.
– Это правда? – повторила она.
Вздохнув, я потер руками лицо. Стоило ли вообще углубляться с ней в эту область?
– Наверное? В смысле, да.
– Так ты занимался этим?
– Ты серьезно, Зигги?
– А ты не думал, во что…
Я поднял руку.
– Хватит.
– Ты даже не знаешь, что я собиралась сказать!
– Знаю. Я знаю тебя, Зиггс. Так что абсолютно точно представляю, что ты собиралась сказать.
Состроив гримасу, она снова развернулась к телевизору над баром. На экране «Никс» добивали «Хит».
– Мужчины умеют просто отключать мозг. Я этого не понимаю.
– Значит, у тебя еще не было такого секса, ради которого стоило бы отключить мозг.
– По-моему, вы отключаете мозг даже ради весьма посредственного секса.
Рассмеявшись, я признал:
– Возможно. Но, смотри, вот ты пообедала мидиями. Это же как… жилистое, непрожевываемое морское дерьмо. Но если бы ты вдруг решила отсосать мне, я не стал бы думать о том, что ты недавно проглотила мидии.
Я заметил легкий румянец, выступивший на ее щеках.
– Ты стал бы думать о моих исключительных способностях по части минета.
Я вылупил глаза.
– Я… что?
Покачав головой, Зигги рассмеялась.
– Видишь? Я еще ничего не сделала, а ты уже лишился дара речи. Мужчины так примитивны.
– Твоя правда. Парни готовы засунуть член в любую дыру.
– В любую трахабельную дыру.
Развернувшись к ней, я выдавил:
– Что?
– Ну, не каждая дыра подходит для траха. Есть, к примеру, нос. Или ухо.
– Ты явно не слышала вещицу «Человек из Нантакета».
– Нет.
Моя наивная пери сморщила нос, и я загляделся на ее веснушки. Сегодня губы Зигги казались особенно красными, хотя она была без косметики. Просто они… раскраснелись.
– Все это слышали. Крайне непристойный лимерик.
– Это ты мне говоришь? – Она ткнула себя пальцем в грудь, и я изо всех сил попытался не смотреть туда. – Меня ты вряд ли испортишь каким-то стишком.
Вместо ответа я процитировал:
– Жил-был человек в Нантаке́те. С багром, самым длинным на свете. Сам сосал у себя, бесконечно любя, да и ухо держал на примете [3] .
Зигги в упор уставилась на меня.
– Это… вообще-то мерзко.
Мне понравилось, что ее первая реакция была именно такой.
– Что конкретно? То, что он сам себя ублажал, или секс в ухо?
Не удостоив вниманием мой вопрос, Зигги поинтересовалась:
– А ты бы сам себе отсосал, если бы мог?
«Ни за что на свете, – собирался ответить я, но потом задумался. – Если бы это было возможно, я бы попробовал хотя бы разок, чисто из любопытства».
– Наверное…
– А проглотил бы?
– Боже, Зигги, ты задаешь трудные вопросы.
– Что, тут есть о чем задуматься?