Стоп, Татьяна Александровна, а то сейчас крыша поедет. И я решила сделать небольшой перерыв. Надо бы бросить «кости». Надо — сделаем. Я принесла сумку из коридорчика, убрала посуду со стола и бросила.
20+25+5 — «Не слушайте его, он блефует». М-да… Кто он? Кочерян или Белкин? Я и так знаю, что один из них врет. Еще бы узнать, кто именно. Нет, пора менять помощников — переходить с «костей» на что-нибудь более эффективное. Чтоб оно писало: фамилия, адрес, обстоятельства и т. д. и т. п. Эх, была бы я настоящей ведьмой, поколдовала бы над волшебным зельем… Но ведьмой это меня злые языки прозвали. Так что, увы, придется, как Пуаро, серыми клеточками шевелить.
Все еще обдумывая ответ на результат гадания, я решила съездить проверить Никиту. Если сбежал, значит, он и есть убийца. Хотя оттуда так просто не сбежишь. Звонить я не стала, чтобы мое появление стало для него неожиданностью, а просто тихо открыла дверь ключом и бесшумно прошла в комнату. Ни звука. Неужели?.. Ну надо же — дрыхнет. Вот нервы у мужика… А вчера он показался мне размазней. Никита спал на диване, похрапывая и блаженно улыбаясь. Отдохнувший, посвежевший. Одеяло сползло, обнажив крепкое мускулистое тело. На мой взгляд, слишком уж перекачанное, но на вкус и цвет, как говорится, товарищей нет. А теперь понятна причина его крепкого сна: возле дивана валялась пустая бутылка «Зубровки». Ну да, я ж сказала: найдешь в холодильнике. Почти полная бутылка «Зубровки» осталась после моего последнего клиента, который прятался от киллера в моей квартире. Клиент был спасен раньше, чем планировалось, оставив запасов на месяц автономного проживания.
Черт, такой вариант я не предусмотрела. Никита нужен был мне для серьезного разговора. Или он уже протрезвел? Ведь целая ночь прошла…
Я попыталась растолкать этого спящего красавца — безрезультатно. Тормошила, щекотала, щипала. Мое терпение иссякло, и, набрав полный чайник ледяной воды из-под крана, я полила на этого засоню.
Кто бы мог подумать, сколько витиеватых ругательств знают интеллигентные на вид мужчины. Мой словарный запас пополнился такими крутыми шедеврами, коих я еще не слыхала. После пяти минут непрерывных и виртуозных ругательств я услышала и более осмысленные слова:
— Ты что, сдурела, что ли? Так и заикой человека сделать недолго.
— Доброе утро, как спалось? Кошмары не мучили?
— Нормально, — тряся мокрыми волосами, со злостью ответил Никита.
— Ну раз спалось нормально, давай поднимайся. Мне с тобой поговорить нужно.
Я пошла на кухню — посмотреть, что осталось от запасов. Да, круто. Такое впечатление, что тут квартировал полк голодных сироток. Сколько, оказывается, может влезть жратвы в одного мужика. Такого легче придушить, чем прокормить.
Сегодня у него настроение явно получше — сквозь шум воды я услышала какое-то мурлыканье. Как переменчив человек: вчера еще молил о защите, а сегодня уже поет. Я нарезала колбасу, сыр и приготовила бутерброды, сварила кофе. Хлопнула дверь ванной.
— Никита, все готово, живо за стол.
Никакой реакции. Здрасте… Чем это он занимается? Я выглянула в коридор. Никита стоял у зеркала и рассматривал свою физиономию. Я молча наблюдала за тем, как он похлопал себя по щекам, оттянул нижнее веко, приподнял верхнюю губу и критически осмотрел зубы. Повернулся в профиль, анфас. Пригладил волосы рукой, втянул живот, приподнял подбородок, встряхнул волосами. Павлин, натуральный павлин. Тьфу, мерзко как.
— Тебе что, уши заложило? Все готово! — рявкнула я во все горло.
Никита от неожиданности вздрогнул и покраснел, как будто я застала его за непристойным занятием. О, мы еще и смущаться умеем, цветочек ты наш аленький, ути-пути. Интересно, он, когда сексом занимается, тоже краснеет?
Обидевшись на мою грубость, Никита молча жевал бутерброды, запивая их кофе.
— Ладно, хватит дуться, как девица красная, — примирительно сказала я после завтрака. — Давай уточним кое-какие детали из твоего рассказа.
— Я тебе уже все рассказал.
Смотри-ка, мы уже на «ты»? Ладно, пусть на «ты», так даже проще.
— Скажи, почему ты уверен, что никто в театре не знал о ваших отношениях с Лилианой?
— Потому что мы никогда их не афишировали. Потому что официально я встречался с девушкой. С Анжелой, дублершей Лили. Я как бы был с ней. Но у нас ничего не было, честно. В театре принято флиртовать со всеми. Все играют в любовь. Там поцеловал в щечку, там приобнял, там комплимент сделал. Что у кого серьезно, не знает никто. Я поддерживал видимость более теплых отношений с Анжелой. Ей тоже было удобно, чтоб к ней никто не вязался.
— Хорошо, а сама Анжела не догадывалась о твоем романе с Лилианой?
— Нет, это невозможно. Понимаешь, если бы даже какие-то слухи появились, Кочерян не стал бы терпеть мое присутствие. Да, я думаю, не только мое, но и Лилианы тоже.
А вот тут ты ошибаешься. Арарат знал об этих слухах, хотя в них и не верил. Стоп! Вот оно! Если никто в театре не знал про отношения Лилианы и Никиты, откуда могли просочиться слухи к Арарату? А ведь он несколько раз настойчиво убеждал меня, что в театре все говорят о романе Лилианы с кем-то. Все — это кто? А получается, что только он и говорил. Может, «косточки» мои бесценные меня как раз о Кочеряне предупреждали? Да, блефует он! Он знал о связи Лилианы. И именно он нанял фотографа. Он меня все время наталкивал на мысль о втором любовнике. А раз он знал, значит, мог и убить. Вот только как?
Я должна быть уверена в его осведомленности. А как это выяснить? Ну не спрашивать же его в лоб: «Почему вы меня обманываете, вы ведь все знаете про Лилиану и Никиту?»… Так он мне во всем и признается, тут же расколется и с повинной явится в милицию. Фантастика, да и только.
Надо бы в его номере порыться. И, пожалуй, я знаю, как это сделать. У красивой молодой женщины есть один, но чертовски убедительный довод. Тело как довод. Или тело как улика. Это уж как повезет.
Я велела Никите сидеть и не высовываться, а сама вернулась домой. У меня есть одно платье, которое я надеваю в очень редких, но очень ответственных случаях. Тогда, когда мне нужно выступить в роли Маты Хари. Сейчас именно тот случай.
Я тщательно оделась и «сделала» лицо. Макияж обычно занимает у меня минут пятнадцать. На этот раз я потратила на него два часа. Никаких причесок. Блестящие, пышные, струящиеся по плечам волосы — вот оружие пострашнее динамита. Мои приготовления прервал звонок в дверь.
— Ни фига себе! — на пороге, выпучив глаза, стояла Аня. — Ты что, на свидание с принцем собралась?
— Да нет. Всего лишь на деловую встречу. А ты что хотела?
— Ой, Таня, займи мне, пожалуйста, триста рублей. Понимаешь, нам с девчонками предлагают билеты в театр на «Призрака». Они теперь подешевели — ты же знаешь, что после смерти Жиндаревой играет дублерша. Но говорят, что все равно здорово.
— Конечно, дам. Но у меня к тебе просьба: пожалуйста, в одиннадцать вечера пришли мне сообщение на пейджер. Это очень важно. Сделаешь?