Но со мной такие фокусы не проходят по определению. Сев на диване в любимую позицию по-турецки — очень, кстати, стильная поза, если ожидается кофе тоже по-турецки, — я задала простой вопрос:
— Слышь, уснувший опер, а ты не заметил между этими карточками никакой разницы?
Володька хоть и испытывал сильное желание вздремнуть, но обращение к его профессионализму возымело действие: он снова приоткрыл один глаз и уже более внимательно начал изучать обе визитки. Но вскоре, вздохнув и уронив их на диван, обиженно проговорил:
— Не смешно, Танька. Сама же видишь. Совершенно одинаковые.
— Вижу, — огорченно призналась я, — а представляешь, какое кино со мной случилось? Сегодня ко мне с перерывом в один час пришли два совершенно разных человека, оба представились Пшенниковыми Григориями Ивановичами, подали эти совершенно одинаковые визитные карточки и попросили одного и того же. Смешно, правда?
Теперь уже я спокойно легла на диван, зевнула и закрыла глазки. Я по характеру очень компанейская: если спать — то всем. Не буду откалываться от коллектива. Ровно через три с половиной секунды после того, как я проделала это усыпительное упражнение, нудная майорская душа Володьки Степанова не вынесла. Он подскочил на диване и громко спросил:
— Ну и? А дальше-то что было?
— Фу, как ты меня пугаешь, — проворчала я, поворачиваясь на бок и причмокивая губами, — я уже расслабилась… ты про кофе не забудь, пожалуйста… на плите…
Слово «пожалуйста» я не проговорила, а слабо выдохнула и задышала ровно. Не все оперу масленица, сам же жаловался, что везде приходится работать, вот и накаркал. Спокойной ночи, не кантовать, при пожаре выносить в первую очередь. Пока.
Глаза у меня были закрыты, но уши, разумеется, нет, если про них так можно сказать. И я прекрасно слышала, как со скрупулезным сопением Володька принялся сличать в третий раз обе визитки, после чего аккуратно сполз с дивана и зашлепал в кухню, что-то ворча себе под нос.
С кухни прослышался его приглушенный голос:
— Алло! Это Степанов… Еще раз привет… Посмотри, что у нас есть на ООО «Бурный поток» и его директора Пшенникова. Да, срочно. И спроси у соседей, может, они нарыли что-то… Жду.
После того, как запахло кофе и с кухни послышалось характерное шипение и приглушенная ругань Володьки, я поняла, что Тане пора просыпаться. Все равно он не сумеет вытереть плиту как следует. Я появилась как раз в тот момент, когда Володька тщетно пытался скрыть следы убежавшего напитка.
Отобрав у него тряпку, я высказала нелицеприятное предположение:
— Мне кажется, я понимаю, почему люди идут работать в милицию. Они опасаются, что сами не сумеют скрыть следы преступлений. Попадутся и сядут.
— Мы заняты важным государственным делом! — рявкнул Володька и раздраженно сел на табурет. — Что у тебя за шутки дурацкие такие?
— Обычная шутка после того, как я увидела, что ты не можешь выполнить обычное дело. Почему кофе убежал?
— Он у тебя колумбийский, — ответил Володька и принялся выуживать сигарету из своей мятой пачки «Русского стиля».
— Ну и что? — не поняла я. — В чем проблема-то? Нормальный кофе!
— Есть проблема, — упрямо гнул свое Володька, — рос он, наверное, рядом с кокаиновыми плантациями, вот и нанюхался. А теперь у него ломка началась. Бешеный он у тебя. Придурковатый.
Чтобы скрыть свою неуклюжесть, мужики всегда норовят придумать какую-нибудь ахинею и выдают это за всемирное открытие.
— Это не кофе придурковатый, а… — начала я, но остановилась, будучи девушкой воспитанной и тактичной.
— А что? — с подозрительностью спросил Володька.
— Ничего, ничего, дорогой, — я чмокнула Володьку в намечающуюся лысинку на макушке, — ты замечательный. Все нормально.
Володька попыхтел и высказал несуразную чушь:
— А ты знаешь, мне жена тоже так говорит, если я что-то не то сделаю. Вы сговариваетесь, что ли?
— Ага, по телефону, — подтвердила я.
Я разлила кофе и поставила перед Володькой большую чашку.
— Сладкого ничего нет? — буркнул он.
— Из сладкого только сахар, если вам нужна грубая проза, а если…
— Я буду с сахаром, — робко согласился Володька, и тут зазвонил его телефон, лежащий на столе.
Володька моментально схватил его и ответил отрывистым басом:
— Степанов…
Прослушав, что ему сказали, Володька хитро взглянул на меня и уточнил у своего собеседника:
— Откуда сведения?.. А-а-а… Ну, хорошо… Спасибо.
Положив телефон на место, Володька с довольным выражением лица отпил глоток и доложил:
— У тебя съехала крыша, Таня.
— Да? — с сомнением произнесла я. — Это потому, что я терплю твое хамство, ты сделал такой вывод? Так я могу перестать. Легко!
Володька поерзал на табурете и, пряча глаза, сказал:
— На ООО «Бурный поток» у нас нет ничего. А твой Пшенников еще вчера уехал в Париж. Точнее, улетел на самолете. После Парижа он полетит в Ганновер, потом в Киль и вернется дней через десять. Сведения получены от его секретаря. Вот так, Тань, а ты говорила…
— Ну и семь футов ему под этим килем, — высказала я пожелание. — Только получается еще более смешная картина: ни один из моих визитеров Пшенниковым не был.
Я достала сигарету и перекатала ее в пальцах.
— Мне нужна фотография настоящего Пшенникова, — заказала я Володьке, и он молча кивнул.
— Завтра к вечеру, сто пудов гарантии, она у тебя будет.
— Вместе с тобой, — уточнила я.
— Само собой, без меня ее никто и не донесет, — кивнул мой верный опер. — Моя благоверная укатила на неделю. Так откуда, кстати, ты узнала об этом? Только не говори, что твои косточки так подсказали.
Я задумчиво посмотрела на Володьку и поняла, что он спер у меня реплику. Пришлось прибегать ко второму варианту.
— На тебя стучат. Прямо из РОВД, — трагическим шепотом сказала я, с удовольствием наблюдая, как вытягивается Володькина мордашка. — Мне не хотелось тебя расстраивать, но не только твоя жена, но и твоя секретарша делится со мной информацией по поводу тебя. А я делюсь с ними.
Володькины глаза остекленели, и почти наглядно стало заметно, как в голове у него забегали беспокойные мысли. Постепенно они стали бегать медленнее, и, неуверенно усмехнувшись, Володька высказал:
— Шутишь, — и внимательно посмотрел на меня.
А я в это время отвернулась. Получи, фашист, гранату за свои дурацкие шутки.
Так как настроение перебилось со скверного на приемлемое, я решила разрядить обстановку.
— Есть предложение, — сказала, ставя на плиту вторую порцию кофе.