– Обычно я называла тебя намного хуже.

Он вытащил сигарету изо рта и рассмеялся.

– Насколько мне помнится, ты придумывала какие-то прозвища. Значит, ты собиралась уехать, не поговорив со мной?

– Все, что я хотела тебе сказать, я уже сказала десять лет назад, когда уезжала из этого дома. За это время ничего не изменилось.

– Хотя бы из уважения к Дэнни ты могла бы проявить любезность и поинтересоваться, как я себя чувствую, как справляюсь с горем.

– Я не обязана быть любезной с тобой. Я тебя не уважаю. А что до твоего горя, то ты даже не приказал загасить на сегодня печи. Смерть Дэнни была трагедией, но в этой семье ничего не изменилось.

– В твоей семье.

– Я отказалась от моей семьи. Я не хочу иметь ничего общего ни с тобой, ни с Крисом, ни с литейным производством. Я приехала в Дестини только затем, чтобы попрощаться с Дэнни и проводить его до могилы. Мне следовало сообразить, что этого не надо делать, когда ты прислал за мной своего лакея.

– Бек не взваливал тебя на плечо и не приносил тебя сюда насильно.

– Нет, он оказался умнее. У него в запасе оказалась наживка, которую я проглотила. Он знал, что я не смогу не прийти. Твой план сработал. Я приехала. Но теперь я исполнила свой долг. Я отправляюсь на кладбище, а потом вернусь к себе домой.

– Ты и так дома, Сэйри.

Она рассмеялась, но невесело.

– Ты никогда не сдаешься, так ведь, Хафф?

– Нет, никогда.

– Сделай себе одолжение хотя бы один раз. Признай, что на меня ты не имеешь никакого влияния. – Сложив большой и указательный пальцы, она показала ему кружок. – Ноль. Мне незачем тебя слушать. И не утруждай себя угрозами в мой адрес. Ты не сможешь придумать ничего страшнее того, что ты уже со мной сделал. Я больше тебя не боюсь.

– Неужели?

– Да.

Он подошел к двери бильярдной и распахнул ее.

– Докажи.

5

Как и Бек Мерчент несколькими минутами ранее, Хафф бросил ей вызов, перед которым она не могла устоять. Сэйри никогда не уступала. Она унаследовала эту черту от своего отца, нравилось ей это или нет.

Признавая в душе, что, вероятно, играет ему на руку, Сэйри пошла следом за отцом в бильярдную. Она же сказала, что больше его не боится. Возможно, Хафф этому не поверил, но это и не имело значения. Главное, что она сама в это верила. Ей незачем было доказывать Хаффу свое бесстрашие, требовалось доказать это самой себе.

На расстоянии в две тысячи миль легко было уговаривать себя, что она полностью выздоровела и больше ее ничто не трогает. Единственным действенным способом проверить свой характер было встретиться лицом к лицу с врагом, который нанес почти смертельные удары. Только схватившись с Хаффом один на один, Сэйри докажет себе, что ее страх перед ним полностью прошел и отец больше не имеет над ней власти.

Поэтому она пошла за ним в бильярдную. За исключением большого экрана телевизора, все в комнате выглядело как и прежде. Оглядываясь по сторонам, Сэйри пыталась вспомнить хоть что-нибудь приятное, связанное с этим уголком дома. Но ничего не приходило в голову. Для нее эта комната была связана только с неприятными воспоминаниями.

Когда она была маленькой девочкой и вместе с братьями пыталась добиться внимания отца, ее сюда не пускали. Крис и Дэнни могли входить в это святилище в любое время, Хафф был им рад. А для нее лишь изредка делались исключения.

Именно в этой комнате Хафф объяснил Сэйри и ее братьям, насколько тяжело больна их мать. Только она осмелилась спросить, умрет ли Лорел. И когда Хафф ответил утвердительно, они с Дэнни заплакали. Отец терпеть не мог слез. Он велел им заткнуться, вести себя как подобает взрослым, как подобает Хойлам. Хафф сказал им, что Хойлы никогда не плачут, и привел им в пример Криса. «Вы ведь никогда не видели его плачущим, верно?» – спросил он тогда.

Но Сэйри плакала в бильярдной еще раз. Она рыдала, истерически умоляя Хаффа не делать то, что он в результате все-таки сделал. Тот вечер она ему никогда не простит. С того дня она стала ненавидеть его.

Шаги Хаффа гулко отдавались на паркете, когда он подошел к бару и предложил ей выпить.

– Нет, спасибо, – отказалась Сэйри.

Он налил себе виски.

– Если хочешь, я прикажу Селме принести тебе поесть. Ей не терпится накормить тебя.

– Я не голодна.

– Даже если бы ты умирала с голода, ты не притронулась бы к пище, оплаченной «Хойл Энтерпрайсиз», верно? – Он уселся в свое любимое кресло и смотрел на нее поверх стакана с бурбоном.

– Начинаешь игру, Хафф? Решил посмотреть, кто из нас наберет больше очков? Словесная перепалка до тех пор, пока кто-нибудь из нас не запросит пощады? Если у тебя это на уме, то уволь. Я играть не хочу. Я больше никогда не буду играть в твои чертовы игры.

– Твоей матери не понравилось бы, что ты ругаешься.

Сэйри посмотрела на него, в ее глазах он прочитал обвинение.

– Моя мать многого бы не одобрила. Не поговорить ли нам об этом?

– Я вижу, тебе все еще нравится со мной пререкаться. Что ж, не могу сказать, что меня это удивляет. Честно говоря, я был бы разочарован, если бы ты разучилась огрызаться. – Хафф отклонился в кресле, нашарил спички и закурил сигарету. – Садись и расскажи мне о своем бизнесе.

Сэйри села на один из парных диванов, разделенных кофейным столиком.

– Дела идут хорошо.

– Чего я терпеть не могу, Сэйри, так это ложной скромности. Если ты чего добилась, значит, заработала право кричать об этом. Я читал статью о тебе в «Кроникл». Там был целый разворот с фотографиями, и говорилось, что ты любимый декоратор для сливок общества Сан-Франциско.

Сэйри не спросила его, как он узнал о статье. Хафф был способен на все, даже на слежку. Вероятно, ему известно больше о ее жизни в Калифорнии, чем она подозревала. Возможно, для него собирал информацию Бек Мерчент.

– Сколько ты заплатила тому старому педику, чтобы выкупить его бизнес? – спросил Хафф. – Держу пари, ты выложила немало.

– Этот «старый педик» был моим учителем и другом.

Сэйри начала работать стажером у известного декоратора Кларка Макгвайра, когда еще посещала колледж. Получив диплом, она стала его сотрудником. Но Сэйри была не просто служащей, получавшей комиссионные от продажи того, что создавал ее босс. С самого начала Макгвайр готовил ее к тому, что его бизнес перейдет к ней.

Кларк посылал ее в поездки: в Гонконге она закупала ткани, во Франции антиквариат. Он доверял ее инстинкту, ее деловому чутью и великолепному вкусу. У него в активе было сорок лет работы, отличные контакты, а Сэйри привнесла свежие идеи. Они составили отличную команду.