— Это вряд ли, — задумалась я, — скорей всего они не стали бы так рисковать: чем больше копий, тем больше возможность утечки информации.
— А что это за организация? У тебя есть догадки на этот счет?
— Не знаю, но это может быть все, что угодно: ФСБ, МВД, ГРУ, любая из них. Какая точно — ты за эту ночь и выяснишь.
— Послушай, но зачем этим парням затевать такие громкие убийства?
— Откуда я знаю?! Выясни, кто это подготовил, а я уж узнаю — зачем. — Я потушила окурок и потянулась. — А теперь за работу, Дык. Сделай все, что можешь. Я сварю тебе кофе и пойду спать.
Я поцеловала его и пошла на кухню.
Всю ночь я провела в кресле. Проснувшись, я первым делом оглядела себя. О том, что творилось вчера и чем все это закончилось, я была не в состоянии думать. Голова не работала, и жутко хотелось спать. Рубашка была изрядно помята, на полу рядом с креслом стояла пепельница, полная окурков, — результат вчерашней борьбы со сном.
Разбудил меня, собственно, возглас Дыка. Он так заорал, что, очнувшись, я не сразу поняла, что происходит. Дык смотрел на меня красными, воспаленными от усталости глазами.
— Получилось! — Он затянулся и бросил сигарету в пепельницу. — Слышишь, получилось?!
— Что, куда?! — Я смотрела на него как на полоумного.
— Нашел я этот чертов трест!
— Получилось?! Неужели получилось! — До меня наконец стал доходить смысл происходящего.
— Конечно, получилось! А ты думала?! Я все выяснил. Ты была недалека от истины.
— Не томи! — Я окончательно проснулась.
— Генштаб! — Несмотря на усталость, он выглядел очень довольным. — То есть не сам Генштаб, а отдел спецопераций.
— Я хочу кофе, да и тебе он не повредит. — Я отправилась варить кофе.
Пока я возилась на кухне, Дык впервые за все время нашего знакомства выключил компьютер и пришел ко мне. Мы уселись за столом и принялись завтракать. Дык, видимо, окончательно вымотанный ночной работой, смел все бутерброды, и мне пришлось делать еще. Покончив с едой, мы отправились в большую комнату, уселись на диван и включили телевизор. Дык, забравшись на диван с ногами, закурил.
— Слушай, Таня, а зачем военным убивать бизнесменов?
— Ну, во-первых, откуда ты знаешь, что в списке только бизнесмены? Ведь этот придурок, — я указала на телевизор, имея в виду террориста, — говорил, что в случае чего погибнут и некоторые политики.
— Ну и что из этого? — Дык полностью завалился на диван с блаженной рожей.
— А то, что список был составлен на всех важнейших лиц государства. Видимо, фуражки хотели быть во всеоружии на всякий пожарный случай.
— На какой такой пожарный случай?
— Я не знаю, но ведь генералы у нас вечно обижены. Может быть, готовился военный переворот или что-то типа того. Откуда мне знать?!
— Но почему они, как только поняли, что кто-то использует их агентов, не аннулировали операцию? — Дык уже закрыл глаза — еще немного, и он заснет.
— Я думаю, у них все было слишком хорошо подготовлено. Аннулировать операцию просто невозможно, не имея кодов отмены. В этом, наверное, и была ее суть. К тому же, думаю, даже если бы коды все еще были у них, они все равно не отменили бы операцию.
— Но почему?! У меня в голове не укладывается! — Дык даже сел на диване. — Объясни мне, в конце концов, если ты понимаешь что к чему!
— Сам посуди. Ты готовишься, допустим, к перевороту. Вдруг у тебя украли коды начала операции и используют их в своих целях. У тебя два пути: либо попытаться остановить убийцу без каких-либо шансов на успех, при этом показав довольно ясно, что ты сам и подготовил все это безобразие, либо вообще ничего не делать, предоставив все другим. Эти другие обезвреживают террориста и прекращают убийства, а ты остаешься чистым, а если выигрывает противоположная сторона, то какое тебе дело до десятка мертвых коммерсантов? Так что тут как раз все очевидно.
— Но ведь существует и третий вариант…
— Конечно, существует. Если тебе возвращают украденные коды, ты легко можешь все остановить, не бросая на себя тень. Вот поэтому я сейчас пойду выгуляю твою блохастую собаку — жду не дождусь того времени, когда мне не нужно будет с ним гулять, — и отправлюсь к своему старому другу Соколовскому. Он единственный, кто может быть полезен при передаче кодов.
— Ну а киллер, то есть агент, он что, совсем дурак? Если он видит, что в стране такое творится, он что, не может догадаться, что что-то не так? Наверняка у него есть способ связаться со своим гребаным начальством, и никаких проблем бы не было. Ерунда какая-то!
— А ты чего хотел?! Чтобы он позвонил в Генштаб и вежливо спросил: «Извините, пожалуйста, я все правильно делаю? Ничего не напутал? Мне действительно надо убить господина такого-то, такого-то и такого-то? А то тут паника какая-то. Будьте добры, уточните еще раз!» Пойми ты, дубина, ему дано задание, и он должен его выполнять. Получил коды начала операции, взял пушку и пошел мочить всех, кого сказано. Получил коды отмены, собрал манатки и потихонечку смылся. Глупо было бы ожидать от него подобной бдительности. Какой он, на хрен, агент, если сует нос не в свое дело! Их так воспитывали: строго следовать полученному приказу и не задавать лишних вопросов. Так что тут все в порядке. Хочешь еще кофе?
— Пожалуй, выпью, а то я засыпаю. Только я сам сварю, а ты лучше ступай рубашку переодень, а то вон измялась вся.
Посмотрев в очередной раз на свою рубашку, я отправилась в другую комнату. Покопавшись в своих вещах, которые я захватила из дома на всякий случай, и не обнаружив ничего подходящего, я полезла в сумку с рубашками Дыка. Выбрать особенно было нечего. Поэтому я вытащила наиболее приличную рубашку в крупную черно-красную клетку. Облачившись в нее, я подошла к зеркалу, дабы оценить пригодность своего внешнего вида для предстоящего визита. Из зеркала на меня смотрела Таня Иванова из Техаса, не хватало только платка на шее и ковбойской шляпы. Что-либо менять было уже некогда, и я оставила все как есть.
Дык сидел в кухне и пил кофе. Взгляд его потихоньку становился все более осмысленным. Он начинал просыпаться и приходить в себя. Я присела рядом и взяла свой кофе. Дык одной рукой обнял меня и прижал к себе. Мне вдруг захотелось просидеть весь день дома вот так, с Дыком в обнимку…
Но нужно было торопиться и бежать, иначе у Дыка могут быть большие неприятности. Кофе кончился, и я стала подниматься из-за стола.
— Ладно, пойду, а то так можно весь день просидеть.
— Таня, ты сейчас с Эськой гулять идешь, да? — Дык как-то странно посмотрел на меня.
С тех пор как я переселила Дыка в эту квартиру, гулять с псом приходилось мне. Это была сущая мука. Эскейп был в общем-то неглупым псом, но временами становился просто неуправляемым. Он не бесился, не убегал, не кусал меня, он меня игнорировал, очевидно, ревнуя к своему обожаемому хозяину. Я могла простоять на улице целый час, зазывая его домой, а он бегал вокруг, словно не слыша. К тому же его явно не устраивало, что длительные прогулки с хозяином сменились на пятиминутные вылазки на улицу с какой-то неизвестной теткой. Однако через несколько дней я придумала способ загонять его в подъезд. Когда наступало время идти домой, я подходила к нему поближе и кричала в самое ухо: «Эскейп, где Дык? Иди к Дыку!» Вот тут он срывался с места и, быстро перебирая своими коротенькими лапками, несся в подъезд, подметая путь длиннющими ушами. Дыка этот мерзавец любил больше жизни, общение с ним он мог променять и на прогулку, и на любую еду. Дык отвечал ему тем же. Я ни разу не слышала, чтобы он ему приказывал или кричал на него. Дык говорил с этим кусочком меха на лапках как с человеком, просил и уговаривал его. Это были друзья навек…