Где-то в глубине помещения заплакал ребенок. Нет, такому зверю, как этот, не устоять перед искушением. Взмахнув тощими конечностями, монстр повернулся и бросился на добычу.
Бернард опустил меч — он ему больше не нужен, ибо не нужно больше держать зверя в страхе. Кровь и человеческие муки — вот что на какое-то время удержит чудовище внутри этих стен.
Бернард заставил себя сдвинуться с места и сделал шаг вслед за монстром. Проходя под куполом, он зажал уши, чтобы не слышать истошных воплей и жарких молитв. Он старался не смотреть на окровавленные тела на полу, через которые был вынужден перешагивать — боялся поддаться соблазну. Ведь здесь, внутри мечети, кровью был пропитан даже воздух.
И все же сидевший в нем самом зверь, только что подпитанный несколькими каплями крови, напоминал о себе, мечтая присоединиться к своему собрату, утолить давний голод. Чтобы впервые за много лет сполна напиться человеческой крови.
Страшась утратить контроль над собой, опасаясь поддаться искусу, Бернард ускорил шаг и вскоре уже был рядом с лестницей в дальнем конце мечети. А в следующий миг замер на месте, сраженный странной тишиной.
Сердца людей позади него прекратили биться. Тишина заключила его в объятия, и он остался стоять, не в силах сдвинуться с места, чувствуя, как его собственное сердце наполняет чувство вины.
Через секунду, как будто сорвавшись вниз с купола, донесся нечеловеческий вопль. Это его братья-сангвинисты убили монстра. Зверь выполнил свою миссию.
Боже, прости меня…
Сбросив с себя оковы тишины, Бернард бросился вниз по ступенькам, устремившись узкими коридорами в глубь подземелья. Подземная тропа вела его все глубже и глубже в чрево города.
И пока он спешил, его, подобно затаившемуся в темноте призраку, преследовал запах крови. Но вдруг ему в ноздри ударил другой запах. Вода.
Опустившись на четвереньки, он вполз в узкий тоннель. Впереди, притягивая его к себе, как мотылька к пламени свечи, мерцал свет. На другом конце тоннель расширялся, заканчиваясь пещерой высотой в человеческий рост.
Оказавшись в ней, Бернард выпрямился. Со стены свисал камышовый факел, отбрасывая подрагивающий свет на темную поверхность воды. Потолок пещеры покрывал толстый слой сажи, явно копившейся не один десяток лет.
Бернард уже сделал шаг вперед, когда из-за валуна поднялась женщина в простой белой рубашке. Блестящие черные пряди змеятся по плечам. Янтарного оттенка кожа гладкая и чистая. С золотой цепочки на изящной шее свисает острый осколок металла длиной с ее ладонь. Он покоится в ложбинке между пышных грудей, что четко вырисовываются под полупрозрачным холщовым лифом.
Бернард давно дал обет безбрачия, но тело его тут же отреагировало на ее красоту. Усилием воли он заставил себя посмотреть ей в глаза. Ее собственные смотрели на него оценивающим взглядом.
— Кто ты? — спросил он у нее. Незнакомка не удостоила его даже словом, но он тотчас понял, что она не заточенный в клетку зверь и даже не такая, как он сам. Даже на расстоянии Бернард ощущал исходивший от ее тела жар.
— Ты хозяйка источника?
Это имя было написано на древнем папирусе, вместе с картой, что лежала под ним.
Она не удостоила его ответом.
— Если не готов к тому, что ищешь, — просто сказала незнакомка. Слова были сказаны на латыни, но с древним акцентом — гораздо более древним, чем его собственный.
— Я ищу лишь знание, — возразил Бернард.
— Знание? — Это слово прозвучало скорбно, как заупокойная молитва. — Здесь обрящешь ты лишь разочарование.
И все же она, похоже, увидела его решимость. Отступив в сторону, женщина смуглой рукой с длинными изящными пальцами поманила его, приглашая подойти ближе к воде. Ее предплечье украшал тонкий золотой браслет.
Бернард шагнул мимо нее, и их плечи почти соприкоснулись. Женщину, подрагивая, обволакивало теплое облако, сотканное из аромата цветов лотоса.
— Совлеки ризы твои, — повелела она. — Да внидешь в воду такоже наг, якоже пришед на свет.
Стоя у кромки вод, Бернард принялся снимать с себя мантию, одновременно борясь с недостойными картинами, что переполняли его мысли.
Она не стала отводить глаз.
— Ты осквернил смертью священное место, о, жрец креста.
— Оно очистится от скверны, — сказал он в свое оправдание. — Будучи посвященным единому Богу.
— Лишь одному? — В ее темных глазах затаилась печаль. — Еси уверен?
— Аз есмь.
Женщина пожала плечами. От этого движения рубашка соскользнула с них и с легким шорохом упала на каменный пол. В свете факела Бернарду предстало тело такой красоты, что он забыл о своем обете и впился в нее взглядом. Его глаза заскользили по ее упругим грудям, по впалому животу, по стройным бедрам.
Она повернулась и беззвучно, почти без плеска, нырнула в темную воду.
Оставшись один, Бернард спешно расстегнул ремень, сбросил с ног окровавленные сапоги и сорвал с себя мантию. Оставшись нагим, он вслед за хозяйкой источника нырнул в ледяную воду. Та тотчас смыла с его кожи кровь и окрестила его самого в невинность.
Бернард выдохнул из легких воздух — как сангвинисту, он ему не требовался, — быстро погрузился под воду и поплыл вслед за ней. Где-то внизу под ним мелькали ее голые руки и ноги, а затем она, словно рыба, метнулась в сторону и исчезла.
Бернард устремился глубже, но женщина исчезла. Потрогав крест на шее, он стал молить Господа, чтобы тот не оставил его и наставил на путь истинный. Что ему делать дальше? Искать ее или продолжить свою миссию?
Ответ на вопрос был прост.
Бернард повернулся и, мысленно следуя карте, которую когда-то обнаружил среди древних папирусов, поплыл вперед извивающимися проходами в тайное святилище, запрятанное глубоко под Иерусалимом.
Быстро, насколько ему хватило решимости, он нырнул в кромешную тьму и поплыл запутанными коридорами. Любой смертный уже умер бы несколько раз. Одной рукой Бернард касался стен, считая коридоры. Дважды он упирался в тупик и был вынужден повернуть назад. Бернард боролся с паникой, убеждал себя, что неверно прочел карту, ведь то место, которое он ищет, существует на самом деле.
В какой-то момент его отчаяние достигло пика, а в следующий миг мимо него в ледяной воде промелькнул неясный силуэт, и он ощутил течение воды в ту сторону, из которой только что приплыл. Испуганный, Бернард потянулся за мечом, но вспомнил, что оставил его лежать вместе с ворохом одежды у кромки омута.
Он протянул руку, пытаясь поймать женщину, но та вновь исчезла.
Тогда он повернул в ту сторону, откуда она появилась, и заработал конечностями с удвоенной силой, одновременно пытаясь побороть нараставший страх, опасаясь, что отныне ему суждено вечно плыть в темноте в ледяной воде и никогда не найти то, что он ищет.