– Завтра в час пополудни рейсом из Копенгагена прилетают двое. Встречать их в аэропорт поедет Збиг. Это то, что уже известно.
– Что с анализом всей этой инфы? – Ветров кивнул в сторону терминала. – Какие есть мысли?
– Завел на свою программу.
– На «Гидру»?.. Хм…
– Я ее существенно проапгрейдил, Костя. И довел некоторые моменты. Думаю, она меня… нас то есть, не подведет. Более того, я в этом уверен.
– Нам важно получать инфу оперативно, понимаешь?
– Потому и подключил «Гидру». Сам, в одиночку, я не справлюсь с потоком информации – у меня всего лишь пара глаз и один комплект ушей.
– Ну что ж, ты правильно сделал, что задействовал для анализа свою продвинутую программу. Если что-то упустит твой «искусственный интеллект», аналитик, которого посадит за работу Кэп, даст знать…
– Я тоже так думаю.
– Но какую-то часть инфы, которая будет поступать от этой команды, когда они соберутся вместе, все равно нужно отслеживать лично, заводить на себя, анализировать… Для того чтобы не упустить чего-нибудь важного, чтобы не потерять ключевую информацию, которая нам пригодится впоследствии.
– Резонно. Исходя из этих соображений звонки Питера я слушаю онлайн…
– Удалось, значит, «качнуть» его локи с телефона?
– Алиса удачно приклеилась к нему в коттедже. Я все скачал через ее снасть – телефонную книгу, контакты, «локи»…
– А где он сам сейчас? Тебе это известно?
Павел уселся в кресло, правая рука легла на «мышь». На левом настенном экране появилась проекция карты острова Кипр с красным флажком.
– Если не поменял трубку… а он ее пока не поменял, то – здесь.
– Так… – вглядываясь в изображение, сказал Ветров. – Клиент, значит, по другую сторону «зеленой линии»? На турецкой [21] стороне…
Масштаб карты изменился; затем еще раз изменился. Флажок, взятый в пунктирный пульсирующий кружок, оказался близ деревни Тимву, километрах в трех от ее окраины.
– Там, на месте построенных когда-то британцами казарм, сейчас охраняемый ЧВК объект, – сказал Павел. – Туда привозят грузы из аэропорта, проложено новое шоссе, на территории поселка имеется несколько складских ангаров.
– Да, кстати, – задумчиво сказал Ветров, – километрах в десяти от этого места находится аэропорт Эрджан…
– Цэрэушники одно время активно использовали Эрджан в качестве портала, – заметил Павел. – Судя по тому, что я нарыл к настоящему времени, сейчас через этот аэропорт идут в основном перевозки по линии «частников».
– По линии ЧВК? А крупнотоннажные борта он принимает? Типа «Гэлакси»?
– Для больших пассажирских и грузовых самолетов у него полоса коротковата. Эрджан принимает чартерные борта из Турции. Ну, и еще среднефюзеляжные грузовики курсируют, и тоже только на турецкой линии.
Ветров с усилием потер подбородок.
– Устал не по-детски… Пойду я, Паша, залягу на пару часов. Две ночи без сна, а тут еще этот долбаный клининг.
– Да хоть до утра, – сказал Крякер. – Ты же знаешь, я все равно по ночам не сплю.
– Знаю, – усмехнулся Ветров. – Я другого не знаю – спишь ли ты вообще хоть когда-нибудь… Ладно, – он дружески хлопнул товарища по плечу, – если что, сразу буди!..
Павел, оставшись в одиночестве, встряхнул руки – подобно тому, как это делает пианист, разучивающий трудный технически пассаж, или хирург, которому предстоит сложная многочасовая операция. Символически поплевал на ладони, – прежде чем положить руки на «клаву».
– Ловись, рыбка маленькая, – пробормотал он, – а лучше крупная и оч-чень крупная.
…Поклевка случилась в ту же ночь.
Вернее, на рассвете утром: как и водится у опытных рыбаков, обладающих нужными навыками и располагающих первоклассной снастью.
Ущелье Маалула
Заложников выводили во двор по одному – через дверь с тыльной стороны дома паломников. Это место закрыто от взоров наблюдателей, оно не просматривается со стороны противоположного склона ущелья, где у лоялистов наверняка имеются посты наблюдателей, снабженные оптикой и рациями.
Первым вывели во двор шестидесятилетнего мужчину. Это местный житель, владелец сувенирной лавки. Когда-то довольно полный, даже грузный, он сильно исхудал. Собственная одежда стала ему не по размеру; пиджак болтается на острых плечах, как на огородном пугале. Штаны подвязаны веревкой, иначе свалились бы. На ногах прохудившиеся туфли с отстающими подошвами. Идет шаркающей походкой, подволакивая ноги. Человек немолодой, поживший; наверняка понял, что эта «прогулка» станет последней в его жизни. Мужчину водит из стороны в сторону: от слабости ли, от недоедания или от того, что на голове у него полотняный мешок, а руки связаны за спиной. Или от всего этого, вместе взятого. Если бы его не придерживал под локоть один из моджахедов, другой рукой подталкивая в спину, то он, наверное, не смог бы идти дальше, просто упал бы.
Вывели женщину. Ей лет сорок, она тоже местная. Двое детей учатся в Дамаске, они студенты. Муж пропал еще год назад, когда ездил в столицу проведать их. Сама она работала в гостинице «Сапфир» младшим администратором. Там ее и захватили джихадисты вместе с еще несколькими мужчинами и женщинами из персонала. Женщина тоже истощена. Заложников, надо сказать, и раньше кормили кое-как. Ну а в последние трое суток им стали выдавать лишь по половине небольшой лепешки на целый день.
Затем вывели оставшихся троих – монахиню, канадского оператора «стрингера» – на нем поверх джинсовой куртки надета синяя жилетка с надписью белыми буквами PRESS – и женщину-врача, бельгийку Лауру Мартенс.
Умар и трое телохранителей Карима, экипированные в бронежилеты, раскатав шлем-маски, также вышли во внутренний двор. В нагрудном кармане надетой поверх броника разгрузки у «особиста» включенная на дежурной волне «Моторола».
В эфире периодически звучит голос оператора лоялистов:
– Маалула, вас вызывает Каламун Три!
– Монастырь, почему не отвечаете?! Ансар, немедленно выйди на связь!..
– Маалула, осталось пять минут до истечения срока ультиматума!..
И последнее из прозвучавшего – уже в тот момент, когда Умар и заложники находились во внутреннем дворе дома паломников:
– Карим аль-Джабар! Немедленно выйдите на связь и сообщите о своем согласии с нашими условиями! В противном случае начнем штурм!.. И чтобы ты знал, и чтобы знали твои бойцы, пленных брать не будем!..
– Не будет по-вашему, лоялистские собаки, – процедил Умар. – А будет так, как скажем и как решим мы, воины джихада.