— А откуда ты знаешь?
— Ее горничная, мисс Тинкертон, рассказала нашей няне, — вмешалась Фрида. — По ее словам, тетя В. полностью погрузилась в черную магию. Устраивает сборища у себя в поместье в Кенте. Покупает книги про колдовство и завела себе кучу соответствующих приятелей с дикими славянскими именами — Ольга, Соня, Борис и все такое. Да и сама тетя В. наполовину румынка.
— Венгерка, — поправил ее Генри.
— Какая разница? И зовут ее на самом деле вовсе не Вайолет.
— А как? — поинтересовалась Роберта.
— Понимаешь, дядя Г. так и не смог ни правильно написать, ни даже произнести ее имя. Так что прозвал ее Вайолет. Он подцепил жену много лет назад в посольстве в Будапеште. С ней уже тогда было не все в порядке, а теперь и подавно. И взялась она за колдовство по зову крови. А дядя Г. этим, конечно, крайне недоволен.
— Еще бы, — насмешливо проговорила Фрида, — ведь он боится, что жена наведет на него порчу.
Генри усмехнулся:
— А что, от этой старой ведьмы всего можно ждать. Честно говоря, я ее немного побаиваюсь. Мне кажется, под одеждой она холодная и влажная.
— Ты прав, но хватит о ней, — попросила Фрида. — Давайте лучше остановимся где-нибудь и позавтракаем. Я умираю с голоду. Робин, наверное, тоже.
— Пойдем к Анджело, — предложил ее брат. — Он запишет на наш счет.
— У меня есть деньги, — робко проговорила Роберта. — Не очень много, но…
— Нет, нет, — замахала руками Фрида. — У Анджело не стоит платить наличными, там все так дорого. Пусть лучше припишут это к счету Генри, а на чаевые у меня денег хватит.
— Возможно, он еще не открылся, — засомневался Генри. — Сколько сейчас времени? Когда встаешь рано, день кажется невероятно длинным. Робин, обрати внимание, мы въехали на Пиккадилли-Серкус.
Роберта вгляделась через плечо шофера в ветровое стекло. Значит, вот он какой. Эрос.
У каждого знаменитого города есть свой символ. Во всяком случае, для тех, кто там никогда не бывал. Нью-Йорк — это статуя Свободы, Париж — Эйфелева башня, Вена — Дунай, Берлин — Унтер-ден-Линден. А вот для жителей английских колоний символ Лондона гораздо скромнее. Это небольшая фигурка симпатичного божка, разместившегося посреди круглой площади в викторианскую эпоху и носящего греческое имя Эрос. Точнее, Эрос с Пиккадилли-Серкус. Попадая в Лондон, жители колоний первым делом ищут его. И все их приключения начинаются отсюда. Именно это существо с луком в руках дает им радостное ощущение, что они наконец в Лондоне. В центре Вселенной.
И Роберта не стала исключением. Окинув взглядом площадь, девушка восторженно воскликнула:
— Оказывается, она не очень большая!
— Не очень, — согласился Генри.
— Но все равно, — затараторила Робин, — я чувствую себя, как будто… как будто наконец оказалась в Лондоне.
Молодой человек кивнул:
— Все ясно. Теперь давай выйдем и немного пройдемся. Заведение Анджело тут недалеко, за углом. — Он повернулся к шоферу. — Заберите нас, пожалуйста, минут через двадцать, хорошо, Мейлинг?
Машина остановилась у тротуара.
Генри открыл дверцу, взял Роберту за руку. Она вылезла и застыла, мигом очарованная, захваченная, покоренная этим фантастическим приключением под названием Лондон. Путешествие, корабль, океан — все отодвинулось на второй план.
I
Лампри жили в двух квартирах, разделенных лестничной площадкой. То есть занимали весь верхний этаж здания. Снаружи оно Роберте не очень понравилось, но внутри оказалось вполне уютным. Бледно-зеленые стены вестибюля, толстый ковер, массивные кресла, огромный камин — все это выглядело роскошно. Пламя камина отражалось в хромированной стали кабины лифта, расположенного в центре, и металлической пластине с прикрепленными фамилиями жильцов.
На самой верхней табличке значилось: «№ 25 и 26. Лорд и леди Лампри», а рядом уведомление: «Дома».
Генри увидел, куда смотрит Роберта, перевел рычажок сбоку — надпись сменилась на «Нет дома» — и улыбнулся:
— Так, пожалуй, лучше.
— Они ушли? — удивилась Роберта.
— Нет, — успокоил ее молодой человек. — Это просто… — Он глянул в сторону входной двери. — Тихо.
Роберта проследила за его взглядом. У входа стоял невысокий мужчина в котелке, сравнивал номер дома с адресом на конверте. Затем стал подниматься по ступенькам.
— Всем в лифт. Быстро, — скомандовал Генри и открыл дверцу.
Из-за небольшой конторки поднялся солидный швейцар в темно-зеленом мундире с несколькими медалями.
— Доброе утро, Стэмфорд, — приветствовал его Генри. — Там у Мейлинга в машине багаж.
— Я о нем позабочусь, сэр, — ответил швейцар.
— Спасибо. И учтите, — Генри понизил голос, — его светлости нет дома.
— Хорошо, сэр.
Юноша кивнул:
— Тогда поехали.
Швейцар закрыл за ними дверцы лифта, Генри нажал кнопку, и кабина, протяжно скрипнув, медленно поползла наверх.
— Стэмфорд не лифтер, — пояснил Генри. — В основном в его обязанности входит присматривать за квартирами с гостиничным обслуживанием на первом этаже. Ну и, конечно, он нужен для вида.
Через три дня фотографии этого лифта появятся в шести самых популярных газетах, а также среди документов Скотланд-Ярда. Лифт осветят фотовспышки, его тщательно измерят, все поверхности покроют дактилоскопическим порошком, а потом опечатают. Он скоро станет знаменитым. О нем узнают миллионы.
Роберте же лифт показался шикарным. На видном месте красовался старый механизм управления подъемом кабины — вделанная в стенку элегантная рукоятка, но выше располагались современные кнопки.
Они вышли на хорошо освещенной площадке. Генри открыл светло-зеленую дверь с номером двадцать пять — напротив была такая же с номером двадцать шесть, — и Роберта, переступив через порог, оказалась в прошлом, вернувшись на четыре года назад в поместье Лампри в Новой Зеландии. Здесь точно так же пахло смесью ароматов масла, турецких сигарет и свежесрезанных цветов. У девушки перехватило дыхание. Она увидела знакомый стол, гравюру на стене, зеленого китайского слоника.
Гостиная была просторной и светлой. В двух каминах — в начале и конце комнаты — потрескивали поленья. Радовали глаз цветы.
Из оцепенения ее вывел до боли знакомый и родной голос леди Чарльз:
— Боже, это ведь наша милая Робин Грей!
Роберта мигом оказалась в ее объятиях.
Они все были здесь. Леди Чарльз в красном шелковом халате и с сеточкой на волосах, казавшаяся еще стройнее, чем прежде, видимо, только недавно поднялась с постели.