— И результаты у нас обычные, в пределах десяти процентов. Остальное — рецидивы. — Главврач вытянул влажные губы, опрокинул в рот остатки коньяка и запил чаем. Его мягкий до этого голос окрасился жесткими нотками. — А мне по большому счету наплевать! Сами виноваты! Если человек не хочет избавиться от наркотиков, он останется наркоманом! Я им, по существу, предоставляю возможность задуматься. Какое они решение примут — не мое дело! Чем больше их будет ширяться, тем больше я заработаю. Вот так!
Шувалов посмотрел в глаза школьному приятелю с дипломом врача. Тот поморщился, снова налил коньяк и залпом выпил.
— Ты не согласен с моей концепцией? — поинтересовался Стерьхов.
— В этом случае ты не оригинален. Меня-то, зачем позвал? Чай попить?
— Антон. — Стерьхов наклонился, схватил Шувалова за плечо, и проникновенно заговорил. — Да, результаты у меня хреновые. Как у всех! Но поверь мне, я хочу большего! Ты физик и уникальный специалист по мозгам. Ты же знаешь, что все проблемы у наркоманов здесь! — Врач выразительно постучал пальцем по голове. — Мы только очищаем организм, ну, еще психологов используем, но мозги-то мы не лечим! А ты это сделать можешь.
— Что я могу?
— Я читал статьи вашего института. Существуют клетки мозга, ответственные за удовольствие от наркотиков. Так или нет?
— Допустим.
— Надо их отключить. Или уничтожить. Ведь это возможно? — Видя колебание на лице Шувалова, Стерьхов с жаром продолжил: — У меня в клинике самое современное оборудование, я покажу. Если надо, купим новые приборы — не вопрос. Добавим твой метод в наш прайс, и всё — денежки потекли.
Шувалов с сомнением покачал головой.
— Я не врач, а ученый. Клиника — это не по мне. Хочу заниматься наукой.
— Наукой… — Стерьхов встал, прошелся по кабинету, заложив руки за спину. — Тебя же уволили, Антон. Пока ты ехал, я навел справки. Тебя выкинули из института! И обстоятельства не в твою пользу. Погиб человек… А тут ты будешь работать, появятся деньги, наймешь хорошего адвоката. Он спустит дело на тормозах. Я вперед заплачу, ты только начни.
— Не знаю. Дело сложное.
— А кто говорит, что простое? Потому тебя и позвал. Ты придумай нестандартный подход, отработай методику. Это тоже наука, только прикладная. Наладишь процесс, потом и без тебя дело пойдет, а ты, как разработчик, будешь получать свой процент.
— Теоретически подобное точечное воздействие на нейроны возможно. Я могу отключить центр удовольствия.
— А я что говорю! — оживился Стерьхов. — Ты же гений!
— Но возможны и побочные эффекты.
— Да хрен с ними! Мы о ком толкуем? О наркоманах! Это конченые люди! Поступая к нам, их родственники подписывают бумаги, что претензий иметь не будут.
— Последствия бывают разными.
— Я не пальцем деланный! Мои юристы всегда отмажут. Ну, по рукам?
— Я подумаю, — чтобы не расстраивать друга ответил Антон. Предложение, лечить наркоманов, его не привлекало.
— Вот и отлично. Подумай. Я еще Ольге позвоню, подключу ее, ты меня знаешь. Деньги семье не помещают.
— Ольге не надо, — замялся Антон. — Понимаешь, она еще не в курсе, что у меня в институте проблемы.
— Не вопрос, прикрою. Слушай, а давай с завтрашнего дня у меня работать будешь. Как зарплату ей принесешь, так всё и расскажешь. Ведь бабам что надо? Стабильное финансирование! — Стерьхов внимательно посмотрел на приятеля, изучая его реакцию. Решив не перегибать палку, он засуетился. — Так, ладно, хватит болтать. Идем, покажу тебе свою клинику. Ты убедишься, что у меня всё на высшем уровне. А потом и примешь решение. Положительное!
Хисато Сатори не находил себе места в опостылевшем гостиничном номере, проклиная необязательность русских. Сначала профессор Леонтьев неожиданно отказался от обещания устроить встречу с доктором Шуваловым. Затем сам Шувалов, согласившийся приехать в отель, пропал и не выходит на связь. Что сообщать всесильному господину Танака, который требовал докладывать каждый день?
Заиграла мелодия мобильного телефона. Сатори вздрогнул. Его личный номер знали только в Японии, и то ограниченный круг людей. Кто именно сейчас потревожил, догадаться было нетрудно.
— Господин Сатори? С вами хочет поговорить господин Танака.
— Да, — пересохшими губами пролепетал Сатори. Он хорошо знал, что его богатый хозяин-инвалид не только щедр в похвалах, но и жесток в наказаниях.
— Хисато, — раздался в трубке скрипучий голос Танаки. — Я не получил твой ежедневный доклад. В чем дело?
— Всё идет по плану, господин Танака. Эти русские немного медлительны. У них даже есть пословица: медленно запрягают, но быстро едут.
— Не понимаю. Ты заключил контракт с Шуваловым?
— Я веду переговоры.
— Он согласен?
— Мы обсуждаем детали, — уклончиво ответил Сатори.
— Не упусти его. Если требуется, увеличь вознаграждение. Я без него, как без рук. — Покашливающий смех хозяина вернул Сатори уверенность. Если Танака шутит, то кредит доверия еще не исчерпан.
— Я выполню поставленную задачу, господин Танака.
— Попробуй только не выполнить. И Москва тебя не спасет. У меня длинные руки. — На этот раз тот же хриплый смех не показался Хисато ободряющим.
Телефонный звонок застал Антона Шувалова при въезде в Москву. Он не спешил брать трубку, пока не миновал пост ДПС. Но абонент проявил завидное терпение.
— Господин Шувалов, я вас отень здать, — послышался быстрый лепет японца, как только Антон включил связь. — Вы обещали приехать мне в отель. Это отень вазный встреча. Вазный для вас, вазный для наука, вазный для отень богатый человек в Токио. Вы меня понимать?
«С трудом», подумал Антон, но вслух усмехнулся:
— Понимать, понимать.
— Вы дали слово приехать в отель. Я здать. Когда вы приехать?
— Через час. Я уже в пути, — заверил Шувалов, припомнив вчерашний разговор. — Позвоню вам в номер с ресепшен.
— Мой номер — четыре ноль восемь.
— Я помню, господин Сатори.
Японца обрадовало, что Шувалов не забыл его фамилию. Значит, русский ученый все-таки думал о встрече.
— Спасибо больсое, Шувалов-сан.
Сразу вслед за разговором с настойчивым японцем последовал новый звонок.
— Гражданин Шувалов, это следователь Петровская. Слышу, вы в автомобиле. Надеюсь, не покидаете город без моего ведома?
— Возвращаюсь, — неохотно ответил Антон.
— Вот и прекрасно. Я должна еще раз вас допросить.
— О чем? Я уже всё сказал!
— Кое-что вы утаили.