– Ах, Анжель, как загорелись твои глазки! – тихо, маняще рассмеялась мадам Жизель, но руки ее, стиснувшие ладони Ангелины, которая безуспешно пыталась закрыть лицо или хотя бы отвернуться, были отнюдь не мягки – напротив, они держали мертвой хваткой! – Как приятно будет тебя обучить, дорогая! Если ты так разохотилась только от слов, от воображаемой картины, то что же начнешь вытворять, когда к тебе прикоснутся знающие свое дело мужчины? На это стоит посмотреть, право же, стоит! Как ты полагаешь, Фабьен… Да ну, прекрати, что ты трясешься, как институтка? – с досадой прикрикнула она на сына, все еще сидевшего, сжавшись, в углу. – Тебе же нравятся такие «живые картины», глядишь, и сам распалишься настолько, что сможешь взять свою ненаглядную Анжель. Может быть, тебе как раз и нужно предаться с нею всяким непристойностям, чтобы излечиться от этой глупой любви!
Она залилась клокочущим хохотом, и Ангелину вновь стала бить дрожь.
Соблазнительная игра закончилась. Надвигалась опасность!
Не раздумывая, она сорвалась с диванчика и метнулась к двери так проворно, что мадам Жизель не успела ее остановить. Но, прорываясь сквозь портьеры, Ангелина с силой ударилась обо что-то и, не удержавшись на ногах, упала.
Какой-то мужчина тут же вздернул ее с полу и, прижав к себе, принялся разглядывать с похотливой улыбкой:
– А, та самая не в меру любопытная крошка, которая нас подслушивала?! Это она хочет обучиться премудростям актерской игры? Охотно стану ее партнером. А непременно нужно разделить ее на троих, а, графиня? Я ведь и сам вполне могу играть акт за актом, без отдыха. И даже если пущу в ход только руки, любая женщина будет умолять о продолжении. Сами знаете, мадам! – Он выразительно взглянул на графиню, но Ангелина ничего не замечала и почти не слышала ничего. С нее было достаточно того, что она узнала этот грубый голос, эти рыжие волосы.
Моршан! Она в руках Моршана!
* * *
– А где же Ламираль и Сен-Венсен? – нахмурилась графиня. – Бал идет к концу, гости вот-вот начнут расходиться, а мне нужно достаточное число зрителей!
– Не извольте беспокоиться, мадам, – раздался сдавленный, какой-то носовой голос, и в комнату вступили еще двое мужчин, причем один из них зажимал окровавленным платком нос.
– Мы пытались поймать негодяя, – пояснил второй, и Ангелина по голосу узнала Ламираля, уже без женских тряпок, – но, увы, у этого русского оказались преизрядные кулаки, а бегает он, как английская скаковая лошадь… И так же берет барьеры: перескочил забор с места – да еще задел ногой беднягу Сен-Венсена.
В голосе Ламираля звучало нескрываемое злорадство; Ангелина же от всего сердца поблагодарила «этого русского», оставившего кровавый след на физиономии французского шпиона. К тому же, кем бы он ни был, он даровал ей несколько мгновений неземного, волшебного блаженства.
О господи, да в уме ли она? Если Ангелина правильно поняла графиню, ей сейчас даруют свои милости сразу трое!
Она забилась, пытаясь вырваться, но Моршан держал крепко.
– Да, Сен-Венсен, тебе не повезло, – произнес он с нарочитой грустью. – Внаклон ты теперь работать не сможешь, так что девчонка достанется нам с Ламиралем.
– Ну вот еще! – так же делано обиделся Сен-Венсен. – Я тебе не уступлю!
– Никто никому не будет уступать! – умиротворяющим тоном проговорила графиня. – Вы ляжете втроем на ковре – и наша русская бабочка будет порхать с одного на другого, как с цветка на цветок.
– Со стебелька на стебелек! – поправил, усмехнувшись, Моршан – и так внезапно и сноровисто вздернул платье и сорочку Ангелины вверх до пояса, что она даже не успела вскрикнуть.
Сен-Венсен живо расстегнул штаны и повалился на ковер, дурашливо хихикая и задирая ноги. Ламираль помирал со смеху, глядя на причуды приятеля, и никак не мог справиться с пуговицами штанов. А Моршан тем временем бесцеремонно шарил по телу Ангелины, хрипло бормоча какие-то непристойности.
– Остановитесь, господа! Остановитесь! – послышался резкий, с командирскими интонациями, голос мадам Жизель, и Ангелина, как ни была ошеломлена происходящим, поразилась той власти, которую эта женщина имела даже над опьяненными желанием мужчинами. Сен-Венсен приподнялся, Ламираль оставил возню с пуговицами, а Моршан так вовсе отпустил Ангелину – и она неминуемо упала бы, словно тряпичная кукла, не окажись рядом Фабьена, который успел подхватить ее и усадить на диванчик. От прикосновения этих дружеских рук, так надежно обнимающих ее, стало чуть легче. Фабьен не покинет ее. Но что он может сделать для ее спасения?
– Одну минутку, господа, – говорила между тем мадам Жизель. – Вы-то люди светские, искушенные в подобных забавах, а вот наша дебютантка, кажется, не поняла моих намеков и не все знает о том спектакле, где ей предстоит играть. Она уже усвоила роль, видела партнеров и декорации, однако ей неведомо самое главное…
Она обернулась к Ангелине, и та изумилась той ненависти, что сверкнула в агатово-черных, прекрасных очах мадам Жизели.
«Что?.. Что еще, какое испытание вы уготовили мне?» – хотела спросить Ангелина, но даже не смогла шевельнуть пересохшими губами. Впрочем, графине вопросы были ни к чему.
– Ты знаешь, что у этой пьесы будут зрители, – промурлыкала она со сладчайшей улыбкой, словно сообщала невесть какую приятнейшую новость, и, подойдя к гобелену, изображавшему пасторальную сцену на зеленом лугу, приподняла его край… за которым открылась комната, полная людей.
В первое мгновение показалось, что они все здесь, рядом и, стоит крикнуть, сейчас же ворвутся сюда, чтобы помочь Ангелине, спасти ее… но тут же она уловила тусклый блеск толстого стекла и поняла, что это гости графини, отдыхающие после бала в маленькой гостиной, которая отделена от другой комнаты стеклянной стеною. Точь-в-точь как в тех домах в Париже, о которых рассказывала мадам Жизель!
* * *
Ангелина зажмурилась, как бы защищаясь от страшной догадки. Так вот почему графиня завела эти непристойные разговоры! Она решила устроить для своих гостей такое же бесовское развлечение!
Но нет. Это же глупо. Ангелина чуть приободрилась и с надеждою открыла глаза, готовая к борьбе. Разве могут благородные люди, увидев, как девушку из знатной семьи насилуют трое негодяев, оставаться равнодушными, не прийти на помощь?!
А вдруг зрители решат, что Ангелина сама пришла сюда – и она будет опозорена навеки! И что бы она ни говорила потом, как бы ни объясняла: мол, ее завлекли обманом, опоили, одурманили, – ничто не поможет!