Это было похоже на конец карьеры адмирала Бушуева.

Он на секунду прикрыл глаза, напряженно анализируя.

Первое: просроченные шифровки.

Второе, вытекающее из первого: информация, затрагивающая жизненно важные интересы государства, не доведена до сведения президента вовремя, то есть сразу же после ее получения. («... на „саммите“ возможны обсуждения деталей готовящегося теракта. Как это произошло на встрече, организованной одним из руководителей „Аль-Кайды“, где отшлифовывались детали теракта, совершенного в США 11 сентября 2001 года...»

«В дополнительной информации на Али-Шарифа содержится доказательная база о финансовой поддержке шейхом Али-Шарифом чеченских незаконных вооруженных формирований...»

«На „саммит“ приглашены российские правозащитники... известные как защитники лидеров чеченских НВФ... Для защиты прав своих клиентов им не хватает легальных источников финансирования и они ищут поддержки в „шейхорате“ Ирана и Саудовской Аравии».)

Неделя прошла, а никто и пальцем не пошевелил. Кроме Воеводина. Откуда у него эти шифровки? Он мог сказать, что получил их по факсу от доброжелателя. То есть не все так плохо, в военно-морской разведке есть доброжелатели.

А вообще, похоже на заговор против руководства флотской разведки. Либо поджевывают снизу, либо сверху.

— Вы чего-то хотите от меня? — спросил контрадмирал.

Воеводин махнул рукой и как бы продолжил:

— А я хочу чего-то от вас. Классика, господин Бушуев.

— Не называйте меня господином. Я сам себе на хлеб зарабатываю.

Сенатор выпятил губу: «Ну надо же!»

— Я хочу сказать следующее, — продолжил он. — Террористы могут встречаться в открытую, их встречи фиксируются спецслужбами — вами в том числе, и только. Для меня главное — это подтверждение факта переговоров российских правозащитников с арабскими финансистами. Это поможет очистить парламент от государственных преступников — это именно то, что не позволит вам работать в рамках договоренностей с той же британской МИ-6, к примеру. Все мы играем на одном поле, только в разное время и с разными болельщиками. Ответьте на вопрос: вы проводите спецоперации, не ставя президента в известность?

— Я не играю в такие игры. — Контр-адмирал встал и, одернув китель, повернулся к двери.

— Торжественно обещаю, — остановил его чиновник, — что на завтрашнем Комитете будет принято обращение к президенту о проведении спецмероприятия силами КВФ и под контролем госкомитета Совфеда.

Что означало следующее: неважно, какое подразделение будет выполнять задачу и кто отдаст приказ, важно то, кто будет курировать его работу. «Знаете, президент не доверяет безответственным людям», — мог сказать Воеводин. Уже имел право высказаться в таком духе.

Какой интерес он имеет на этом, гадать не надо. На грядущем заседании он наберет столько очков, сколько не набрал за всю политическую карьеру. Он сам получил информацию, сам вынес острый вопрос на обсуждение и свил из адмирала не веревку, а хороший причальный канат. Одним словом, действовал на манер военного руководителя какой-нибудь латиноамериканской страны. Однако Бушуев засомневался: президент вряд ли уступит сенатскому давлению и даст добро на проведение спецоперации, носящей сомнительный оттенок. А если уступит, то Воеводин, что бы ни случилось после, останется вне игры: он курировал подотчетный ему орган, а с работой не справилось определенное подразделение. У него был беспроигрышный вариант.

— А если операция сорвется? — спросил адмирал, забегая вперед. Он отдавал себе отчет в том, что даже в вопросе проведения спецоперации он потерял инициативу. Теперь всем верховодил этот сморчок.

— Нам нужно думать о том, чтобы она не сорвалась. Если мы договоримся, мне придется задействовать одно из ваших подразделений.

— Как вы собираетесь наладить контакт с ним?

Сенатор использовал нэповскую тактику — сделал шаг назад, чтобы прыгнуть на два вперед.

— Я не виноват, что материал попал ко мне в руки. Будем исходить из худшего — мы не договорились. Но у вас остается один-единственный шанс разрядить обстановку: еще до принятия решения президентом предпринять кое-какие шаги по подготовке к операции. Проявите инициативу.

— Я приму это к сведению. Вы не ответили на мой вопрос: как вы собираетесь наладить контакт с моим подразделением?

— В рамках сотрудничества. Ударим по рукам?

— Обычно я думаю, бью уже потом. Сколько времени у меня на раздумье?

— Нисколько. Разве что минута.

Ею адмирал и воспользовался.

По большому счету, речь шла о его чести. Он мог разрядить обстановку другим способом: добиться аудиенции у главнокомандующего, доложить (в том числе и об откровенном разговоре с сенатором) и подать прошение об отставке.

Глядя в глаза генералу, Бушуев ответил:

— Нет. Не договорились. И я сделаю все возможное, чтобы снять крышку с вашего горшка. Я еду в Кремль.

«А жаль...» Воеводину показалось, что дело сделано. И, конечно, он понимал, что контр-адмирал действительно мог сорвать его планы.

— Одну секунду, Алексей Семенович, — во второй раз остановил контр-адмирала Воеводин. — Разговор еще не закончен. Слышали о вчерашнем происшествии близ Баку? Я говорю о Бадране Ильясове. Профессиональная работа. Из вашего подразделения, между прочим, парни сработали. А на Секретный счет вашей организации были переведены деньги, принадлежащие этому негодяю — пусть земля станет ему спокойной морской водою. Денежки-то на счет бомбейской адвокатской фирмы пришли, и она не знает, что с ними делать. Ведь счет щедрого инвестора закрыт.

— Я могу идти?

— Я вас не держу. Но вы прикиньте, что будет с вами, когда пресса опубликует секретные шифровки, которые были придержаны лишь для того, чтобы завладеть деньгами террориста, а после ликвидировать его. Вот еще одна версия, если вам одной мало: вы придержали секретный материал для своих целей, ведь копнуть под правозащитников Юлия Гуревича и Александра Зиновьева и доказать их сношения с финансистами террористических организаций — дорогого стоит, в крайнем случае, это сойдет за выгодный обмен информацией. Что, мало? Тогда следующая версия: один из чеченских главарей откупился от военно-морской разведки или заплатил ей за какие-то услуги. А она в угоду материальным интересам поступилась интересами государственной важности.

10

Алексей Семенович Бушуев, вернувшись в штаб, впервые за много лет закурил. Голова слегка закружилась; и от этого, и от дыма, стелющегося над столом, желтоватый аппарат прямой связи с верховным главнокомандующим виделся расплывчатым.

Конечно, полагал контр-адмирал, у сенатора есть козыри. Он смело сел играть с очень серьезным противником. Но у него, кроме козырей, наверняка есть джокер. А если нет, то он будет. После операции? Что он может предъявить потом, чтобы как минимум избежать справедливой мести? Ведь он не дурак и должен понимать, что игры с военной разведкой не остаются безнаказанными.