«Опля!» Полковник стрельнул глазами в оперативников и снова опустил их: в нижнем ящике стола, прикрытые початой пачкой бумаги формата А4, лежали два австрийских пистолета «глок» с ударниковым УСМ безопасного действия Safe Action. "Неплохой «сэйв», — похвалил себя Терехин, словно был вратарем и спас команду от гола. Он положил бумагу на место и занялся другим ящиком. Улучив момент, когда в кабинете не осталось ни одного оперативника, Николай сунул один «глок» в широкий внутренний карман ветровки, а другой, привставая, засунул за поясной ремень и прикрыл курткой. Тихонько насвистывая «Наша служба и опасна, и трудна», он разжился еще парой магазинов к австрийским пистолетам, рассовав обоймы по карманам.
К этому времени оперативники во главе с майором Соловьевым обнаружили в подвалах фирмы серию финских снайперских винтовок фирмы «Сако» и автоматы «вальмет» под натовский патрон калибра 5,56. Всего пятнадцать штук.
Николай вышел на улицу, прищурился на солнце и потянулся. Даже покивал своей стриженой головой: «Хороший денек». Он подошел к «десятке». На заднем сиденье сидел в наручниках Армен Азарян. Слева и справа от него расположились оперативники. Полковник положил руку на крышу «Жигулей» и, заглянув в салон, стерильно улыбнулся армянину:
— Везет мне сегодня. Жалко, в твоем кабинете ничего не нашел. — Он похлопал по крыше, отдавая водителю команду: — Давай, поехал!
Вечером этого же дня полковник Терехин встретился на берегу Котловки, в районе Нахимовского проспекта, со своим агентом — мужчиной лет сорока, небритым, сосредоточенным. Николай передал ему один ствол и назвал приблизительную цену:
— Полторы «штуки». Потом шепнешь, кому спихнул ствол. Будет кого ловить за незаконное хранение.
И уже на следующий день получил деньги.
Второй «глок» он оставил себе.
* * *
Близнец не переставал размышлять над организацией, которая сплачивает, пропитывает идеями — новыми, возрождает старые, забытые, может быть, позаимствованные у кого-то, над чем он в свое время не задумывался. Все это лезло на него, как змеиный копошащийся комок, гнездом которого стала его голова. Что и говорить — взбудоражили мысли, растревожили их, ткнув в самое уязвимое место. Тема могла именоваться одним коротким и зловещим словом — заговор. Ее можно было развивать до бесконечности, до крайней точки: заговор — это почти всегда преступление.
Однако, как бы это ни называлось, оно не могло повлиять на решимость и вообще на настрой.
Близнец решил встретиться с инструктором. Что касается бывшего военного прокурора, то с ним все более-менее ясно — он как бы на вершине идей организации, то есть прошел через те же сомнения и яркие вспышки активности. Он — продукт законченный. А вот инструктор... Какие мотивы двигали им, когда он раздумывал над предложением Хворостенко, а позже дал согласие?
Андрей Проскурин встретил Крапивина приветливой улыбкой и проводил гостя на кухню. Усадив его за стол, налил из термоса горячего чаю, пояснив:
— Время экономлю. Один раз заварил — и на целый день хватает. Советую взять на вооружение.
Близнец отхлебнул чаю и прикурил.
— Поговорим про полковника? — предложил он в вопросительной форме.
— Давай поговорим про Хворостенко, — сразу согласился Андрей. — Заодно коснемся генерала Дронова. Мне кажется, он еще до начала военных действий в Чечне был предателем. Он не взял на себя ответственность за гибель хоть одного солдата не потому, что он не дурак, а потому, что он — генерал. Сейчас он курирует комитет Госдумы по обороне.
Инструктор прошел в комнату, открыл секретер и вернулся на кухню с пухлой папкой. Пошелестев страницами досье на генерала Дронова, Андрей вынул вырезанную из газеты заметку.
— На, почитай, что тут написано.
Виктор прочел:
"Комитет Госдумы по обороне, который курирует лично генерал-полковник Дронов, выступил с инициативой по ужесточению ответственности российских военнослужащих на поле боя. Разработан ряд поправок в Уголовный кодекс РФ. Прежде всего речь идет о «неисполнении приказа», «сдаче в плен», «неисполнении обязанностей» и других тяжких воинских преступлениях. За «добровольную сдачу в плен по трусости» полагается отсидеть от 2 до 10 лет. А те военнослужащие, что попали в плен не по трусости, а, скажем, по ранению, но «добровольно участвовали в работах, имеющих военное значение, или в других мероприятиях, заведомо могущих причинить ущерб интересам РФ или союзным с ней государствам, при отсутствии признаков государственной измены будут наказываться лишением свободы на срок до 7 лет...».
— Как тебе это нравится? — спросил Андрей. — Слышал про сталинский приказ № 227?
— Да, что-то знакомое.
— Я объясню. Очередная дроновская инициатива равносильна приказу Сталина «Ни шагу назад!». Приказ вождь подписал 28 июля 1942 года после летнего разгрома Советской армии под Харьковом. Знаешь, что такое преамбула?
— Главная тема? — попробовал угадать Виктор. Он до сих пор не мог приспособиться к необычной манере разговора Андрея Проскурина. Порой ему казалось, что капитан читает по бумажке. Что это, сила привычки? Он помнил его лекции на курсах. И еще тогда пришел к выводу, что инструктор и дома, и в кругу родных, приятелей режет так же, как на занятиях. Не мог представить его расслабленным, с улыбкой на лице. Что вот сейчас подтвердилось на сто процентов. Тяжело разговаривать с такими людьми.
— Вроде того, — ответил Проскурин, — вводная часть. Так вот, в ней объяснялось, что причиной поражения стали не бездарность командования, а трусость бойцов. Тогда заградительные отряды в случае паники и отхода расстреливали отступающих. И сейчас все идет к этому, но переориентировано на Чечню. Статьи, о которых ты прочитал, не были включены в 1996 году в Уголовный кодекс, поскольку при Ельцине законодатели исходили из принципа высшей ценности человеческой жизни и необходимости ее сохранения при любых обстоятельствах. Теперь от защитников Родины в законодательном порядке фактически потребуют совершать самоубийство. Нет человека — нет дела. Тоже сталинские слова.
В руках Виктора еще один документ, он касался все той же темы об ответственности российских военнослужащих на поле боя.
"На вопрос о соответствии предполагаемого закона нормам международного права генерал Дронов ответил, что данная норма относится к гражданам России и не рассматривалась с точки зрения международных правовых координат.
Одобренный комитетом по обороне законопроект разослан для ознакомления в правительственные учреждения. Его рассмотрение Думой может состояться в ходе осенней сессии [5] ".
Близнец вернул документы капитану, допил чай и прикурил новую сигарету. Он понял, что с Андреем ему легче разговаривать на эту трудную тему. Объяснения капитана-инструктора были жесткими, четкими, после них в душе не оставалось место сомнениям. Наверное, потому, что он был почти ровесником, а перед полковником Хворостенко Витька терялся. Вспомнил, как не мог погасить торшер, дергая проклятый шнурок...