— Будет такая возможность, — пообещал Проскурин. — Перед тем как оружие доставят на место, — добавил он. — Не мы — этим займутся другие люди. На этом этапе нам рисковать нельзя. Мы приходим, стреляем и уходим.
— Будем пристреливать в тире?
— Да, в школе. Оружие сейчас там. Вечерком закроемся и постреляем. Что скажешь? — инструктор показал на карту, план, наброски, пояснительные записки на узких полосках самоклеящейся бумаги, прикрепленных к разным участкам.
— Недостатков много, — деловито заключил Виктор. — Нет полной защищенности. Наша огневая позиция в зоне ответного огня из автоматов. Чем вооружены телохранители Дронова?
Андрей напрягся в очередной раз. Деловитость Близнеца была профессиональной. Он знал только одно место, где Близнец мог почерпнуть специфические термины о работе в городских условиях. Капитан резонно предположил, что на месте спецслужб, в свое время сделавших Виктору Крапивину предложение, он бы отказался от дальнейшей работы с ним. Что говорить о контрразведке, если детали злополучного рейда, во время которого Крапивин чудом избежал смерти, стали известны капитану Проскурину. Правда, у него свои каналы связи. Военные «купцы» порой охотно делятся нашумевшими делами в армиях и округах. Но это только один из каналов. Другой источник сообщил: «Твой бывший курсант Крапивин попал в нехорошую историю». На что капитан ответил: «Я давно не отвечаю за него». — «Отвечать придется другому», — последовал ответ.
Центр снайпинга частенько посещали контрразведчики, особисты. Они «пробивали» курсантов на предмет связи с криминалом, и каждый стрелок состоял на особом контроле в ФСБ. Кого-то забирали на две-три недели. Кто-то возвращался, не пройдя многодневных тестов, и получал предписание в воинскую часть, кто-то сразу уходил в силовые подразделения службы безопасности.
И Андрей точно знал, что пятеро курсантов были задействованы в конкретных операциях.
На вопрос: «Чем вооружены телохранители Дронова?» — Проскурин ответил:
— Пистолетами и стандартными автоматами в кейсе — «скрипками», на языке охранников. Фактически они держат оружие в руках и в любой момент готовы открыть огонь. Один из телохранителей всегда прикрывает патрона бронещитом, который также раскладывается из кейса. Он закрывает его как раз со стороны нашей огневой позиции.
— Ясно, — сказал Близнец.
Затронув тему защищенности, он автоматически переключился на другую: возможность отхода. Снайпер — не самоубийца. После выполнения задания либо в случае обнаружения (или возникновения угрозы обнаружения) он должен иметь возможность быстро и незаметно покинуть свою огневую позицию. В этом деле оба пункта оказались спорными. Что касается обеспечения скрытности, то этой темы коснулся сам инструктор, сказав, что доставкой оружия займутся другие люди. Чтобы никто из посторонних не смог обнаружить («встретить дважды одно и то же лицо») снайперов на подходе или на самой позиции. А на самом огневом рубеже нужно будет воспользоваться средствами маскировки.
Это слабые стороны. Сильных ровно столько же. Удобство наблюдения. Огневая позиция в доме напротив соответствовала этому требованию. Фактически не было «мертвых зон» между снайпером и целью. Был просто коридор, в который и должны влететь две пули.
Прикрытие. По большому счету, это работа на месте, на позиции. Если снайпер находится внутри помещения и стреляет через окно, то затемняет стену позади себя.
Близость к цели. Считай, обеспечено поражение одним выстрелом. За то говорило много факторов, включая квалификацию обоих стрелков и тактико-технические возможности оружия.
Проскурин проделал значительную часть работы, пусть и не все, но половина удовлетворяла перечисленным выше требованиям. Они воедино сплетались в следующий вопрос: в чем уязвимость снайпера?
Во-первых, в том, что нелегко найти место для огневой позиции, поскольку такие места можно относительно легко определить путем наблюдения и логического размышления. Снайпер должен выбирать огневую позицию заранее, чтобы наметить ориентиры, просчитать расстояния, углы места цели, «мертвые зоны»... Он должен лично произвести разведку местности. И эту часть работы взял на себя Андрей Проскурин, а его напарник довольствовался лишь планами и схемами. Вот и еще один минус. А если бы осуществлялись мероприятия по обнаружению либо самого снайпера, либо его наблюдателя, либо снайперских огневых позиций? Вопрос.
Что еще взвалил на себя капитан, вместе со своим напарником шагнувший в ранг снайперов-террористов и не имея ни малейшего прикрытия? Тщательно изучил информацию о постоянных маршрутах объекта ликвидации. Однако опроверг истину, что удобные места для снайперских засад такие, где объект выходит из здания либо из транспортного средства.
— Мы еще не раз вернемся к планам и картам, — пообещал инструктор. — Пора переходить к практике. Поедем в школу, постреляем.
Близнец согласно кивнул. Из его головы выветрились лишь те мысли, которые мешали «обзору», но остались другие, те, что неотступно следовали по пятам: подоплека этого дела. Им двигали три составляющие — месть, идеология и помощь. Но убеждение, или скорее миропонимание, что в общем-то не одно и то же, больше подхлестывали, подсвечивали в спину идущему позади Близнеца инструктору. Номеру второму по раскладу. Номер первый — это он, Близнец. Витька-дембель.
Губы снайпера расплылись в улыбке, когда он вспомнил Машу...
Он не мог отделаться от противоречивых чувств. Ему страшно хотелось позвонить ей, но он не знал, о чем говорить. Представил, как будет дышать в трубку — как последний маньяк-идиот. Пару раз он даже набрал ее «божественный» номер: 555-01-23, чтобы сурово попросить секретаршу «небесной канцелярии» позвать к телефону хозяйку. Но оба раза нажимал на рычаг, едва диск на телефонном аппарате заканчивал свой бег. В конце концов он порвал Машину визитку — «клочки полетели по закоулочкам», и выбросил в мусорное ведро. Про своего бывшего одноклассника Олега Лосева, который спал с «девушкой его мечты», начал думать в одном ключе: «Сволочь! Увижу — убью!»
Виктор встал вслед за инструктором и рассовал по карманам Машиного подарка сигареты и зажигалку. Проходя мимо торшера, вдруг включил его, дернув за шнурок. И выключил — потянув плавно. Как спусковой крючок.
* * *
В тире шла не простая пристрелка, а генеральная репетиция. Уже после первых пяти пристрелочных выстрелов Виктора, которые не могли не порадовать инструктора (в центре черной пристрелочной мишени виднелось отверстие не больше двух сантиметров в диаметре, куда Близнец уложил все пять пуль), оба снайпера перешли к отработке сложного приема стрельбы вдогонку.
Тир был длинным и широким. Он разделялся на сектора, отгороженные друг от друга деревянными щитами. Огневой рубеж — обычный барьер с широкой полкой, на нем лежали эластичные подушки для упора, коробки с патронами, средства наблюдения. Небольшой подъем у самых мишеней. Однажды Виктор дал этой обстановке, где пахло порохом, оружейным маслом, где пол покрывал толстый слой опилок, определение манежа. Его не покидало ощущение, что он находится в цирке: тот же барьер, опилки, схожие и в то же время разнящиеся запахи.