— Лучше я угадаю его воинскую специальность. Он был снайпером.
— Точно. Я тоже так подумал изначально. Сейчас поеду в «Лефортово» допросить этого сукина сына Проскурина.
— Да, он знал об этом.
— Или не знал.
— Вот увидишь. Он же фактически подставил Крапивина. Крапивин такой же труп, только ходячий. Ты забыл главную вещь: напарника себе подбирал сам Проскурин. В квартире Хворостенко произошло вот что. Этот Колесников не просто отказался участвовать в убийстве генерала Дронова, он пригрозил Хворостенко и Проскурину, и его убили, труп спустили в подвал. Без Проскурина обработка снайпера по-любому была невозможной, так что он, во всяком случае, присутствовал во время убийства Колесникова.
— Похоже, ты прав.
— Я же начинал это дело, — спокойно напомнил Терехин.
— Слушай, Коля, мне понадобится твоя помощь.
— Конечно, обращайся. Только втихаря.
— О чем разговор! С меня «поляна».
— Зайди ко мне, когда вернешься из «Лефортово».
— Типун тебе на язык. — Далматов переступил с ноги на ногу, и его глаза сделались доверительными. — Ты начинал это дело — верно, ничего не слышал о девушке по имени Маша?
Терехин покачал головой:
— Нет. Насколько я помню, среди друзей и близких нет никого с таким именем. А что? — Николай собрал на лбу недовольные морщины. — Я что-то упустил?
— Вряд ли. Она была у него на дне рождения. Единственный человек, которого мы еще не допросили. Ладно, Коля, пока.
— Давай, жду тебя.
Терехин открыл свой кабинет и вошел.
Майор Соловьев опоздал на полчаса, чего начальник отдела, казалось, не заметил. Ответив на рукопожатие, он прикидывал, когда начать откровенный разговор с Вадимом: сейчас или подождать Далматова. Лучше подождать, решил он. «Конкурент» мог сообщить новые детали после допроса Проскурина.
* * *
Выдержки из фонограммы допроса Андрея Проскурина:
Далматов: — ...Если ты будешь молчать, я также молча повешу на тебя еще один труп. Твоего бывшего ученика Колесникова. Мы нашли его в подвале дома, где Хворостенко снимал квартиру и где вы с ним вербовали второго исполнителя. Ты его убил?
Проскурин: — Я его не убивал.
— Ой, ну надо же, какая трогательная сцена! Прямо «Предотвращение убийства сына Ивана Грозного». Кто его убил? Я про Колесникова спрашиваю!
— Не знаю. Я его видел в последний раз, когда он выходил от Хворостенко.
— Что сказал Колесников?
— Он сказал, что идет в ФСБ.
— Не в милицию, а в ФСБ?
— Да.
— Что дальше?
— Я хотел удержать его, но он вырвался и крикнул что-то вроде «Пошли бы вы, суки», точно не помню.
— Уже к этому моменту ты действовал заодно с Хворостенко. Почему ты сам не пошел в ФСБ?
— Мы все работали под контролем: я, Колесников, Близнец. Колесникова не убрали бы, если бы он так резко не встал в стойку. Может, предупредили бы в случае отказа. Когда я привел Колесникова, в соседней комнате был какой-то человек. Я не знаю, кто он. Наверное, это он отдал приказ убрать Колесникова. И во время беседы с Близнецом нас контролировали. Сам я не был напуган. Я сразу понял, что он давал мне шанс поквитаться с генералом Дроновым, который похоронил расчет десантников. Среди них был мой брат. Я и раньше прикидывал, как бы рассчитаться с Дроновым, но ничего не получалось. У меня не было главного — денег. К тому же Дронов переезжал с места на место. Одно время он был в Чечне, в Ростове, дальше его подняли в Кремль.
— У тебя была навязчивая идея?
— Можно и так сказать. В конце концов, я бы его из «Калашникова» положил, был бы шанс.
— Как вышел на тебя Хворостенко? Может, ты кому-нибудь говорил о своих планах относительно Дронова?
— Нет. Я до сих пор не знаю, через кого он вышел на меня. Даже сложилось странное ощущение, что через Крапивина.
— Почему?
— Потому что сам я играл на вторых ролях, а он изначально был основным стрелком. Обычно все происходит наоборот.
— Хорошо. Ты понимал, что подставлял Крапивина?
— Понимал. Но по-другому поступить уже не мог. Я подыгрывал Хворостенко, и мы оба знали, что это игра в одни ворота. Он был уверен, что я от работы не откажусь.
— Ты и Колесникова подставил... У тебя не было желания сказать Хворостенко: мол, бросай валять дурака, я все сделаю и прочее в таком же духе?
— Нет, не было. Не знаю почему...
— Ты не знаешь знакомую Виктора Крапивина по имени Маша?
— Нет. Он что-то говорил про Свету, а про Машу я ничего не слышал...
* * *
— Что скажешь? — спросил Далматов, выключая портативный магнитофон и пряча его в кейс. Полковник вернулся из «Лефортово» и первым делом зашел к Терехину, бросив с порога: «Как и обещал». Хотя было желание вначале позвонить полковнику Шведову из отдела СБП. «Насели! — скрипел зубами Далматов. — Требуют отчитываться за каждый шаг».
— Что я скажу? — переспросил Терехин. — Все довольны, все смеются. Никто на вечеринку не опоздал.
Далматов выругался:
— Где бы эту «куклу Машу» отыскать! Вот проститутка! Жопой чую — Крапивин у нее. Я в натуральный солипсизм впадаю.
Терехин коротко хохотнул.
— Фоторобот составляли? — спросил он.
— Что толку? — развел руками Далматов. — Его же не покажешь по «ящику». Крапивин тут же сделает ноги.
— И появится шанс взять его.
— Это палка о двух концах. Буду искать «Барби» Может, повторный обыск в квартире Крапивина даст какие-нибудь результаты: номер телефона или еще что-то. Любая бумажка, любое дополнительное слово можетпомочь.
— В подвал не забудь заглянуть.
— Иди в задницу! — Послал. И тут же вернулся к делу. — Почему этот чертов Хворостенко молчит? Где обещанные Проскуриным обвинительные речи?
— Я знаю, почему он молчит, — сказал Терехин. — Потому что он и его боссы ждут, когда поймают второго снайпера. Это единственная версия. То-се, пятое-десятое отпадает. Я думал об этом. Заодно запишет себе в актив молчание следственных органов относительно убийцы Дронова, который уже парится на нарах. — Полковник наигранно прищурился: — Ты видишь где-нибудь поблизости прокурора?
— Похоже, ты прав, — согласился Далматов.