– Про примус?!
– Да.
– А та бабка, случаем, водкой не приторговывает? – спросил Рябов.
– Не знаю. А что?
– Если продает, купи у нее бутылку.
Со второго этажа гостиницы «Октябрьская» спускался ухоженный и отдохнувший Семенов. Остановившись в холле, он придирчиво осмотрел себя в зеркале и подошел к конторке администратора.
– Доброе утро, – улыбнулся он дежурной. – Только что заступили?
Любе Коряжиной хотелось послать этого пухлого ловеласа подальше. Еще раннее утро, а настроения никакого. Она промолчала, занявшись бумагами.
– Плохое настроение? – любезно осведомился Семенов.
Призывая все свое терпение, Коряжина оторвалась от бумаг и в упор посмотрела на незваного собеседника.
– У меня сотни проживающих, если я со всеми буду любезна, на мужа ласковых слов не хватит.
– А кто муж, – поинтересовался майор, – не Дима Романов?
И увидел, как внезапно побледнели щеки Коряжиной. Всего лишь двадцать минут назад она звонила капитану домой, потом в часть, ей сказали, что сейчас Романова нет, спросили, что передать. Она попросила, чтобы он перезвонил Любе.
Состояние Коряжиной Семенову понравилось, вынув удостоверение ФСБ, он раскрыл перед ней.
– Пожалуйста, позовите кого-нибудь, чтобы вас сменили. Дмитрия Романова сегодня ночью убили, и у нас есть подозрения, что вы причастны к этому убийству.
Пожалуй, майор ФСБ переборщил: прежде чем Коряжина появилась в его номере, прошло не менее двадцати минут: ее отпаивали водой и давали нюхать нашатырь из аптечки. Однако майор не смутился, в номере он продолжил в том же духе:
– Как вам объяснил Романов, зачем ему понадобились паспортные данные чеченцев, которые являются вашими постоянными клиентами?
Коряжина долго сморкалась в платок, тут же вытирала им глаза и твердила:
– Я ничего не знаю, Диму убили, кто же это, кто…
Семенов не торопил ее, он дал ей выговориться, наконец ее речь стала более-менее внятной.
– Один раз он пришел ко мне и сказал, что интересуется всеми чеченцами, которые останавливались в нашей гостинице.
– Как он объяснил свой интерес?
– Но он же капитан! Он из спецназа! Разве это не так?
– Так.
– Ну? – Коряжина наивно посмотрела на Семенова. – Я подняла в журнале фамилии. Он спросил, кто является постоянными клиентами и периодически останавливается в гостинице, я назвала несколько фамилий, дала паспортные данные.
– Сейчас можете назвать эти фамилии?
– Да, они часто приезжают в Самару, привозят вино. Шамсудин Мараев и Бекмерза Албаков. Они каждые две-три недели бывают здесь.
– Ну а дальше?
– Дальше? – Коряжина простодушно захлопала ресницами. – Дальше он попросил описать их внешность. Говорил, что, может быть, это те люди, которых они ищут. Я описала.
– А о чем еще вы рассказали ему?
– Больше ни о чем.
– Ну как же, Любовь Васильевна! А о паспортах? Он спрашивал, есть ли какие-нибудь дефекты на документах и такое прочее?
– Ах да, спрашивал. Албаков, Бекмерза, он такой аккуратный, а вот Мараев, он не очень, он сам весь в пятнах, голова сальная всю дорогу и в паспорте на первой странице жирное пятно. Одним словом, Мараев.
– А почему вы так хорошо запомнили этих двух?
– Ну… как вам сказать… В общем, они очень благодарные люди, свои. Понимаете, о чем хочу я сказать?
– Понимаю, о благодарности. Вы принимали от них подарки.
– Да… Но деньги не брала.
– Ну хорошо, вернемся к Романову.
– А это правда, что его убили?
– Да.
– Они?!
Семенов не ответил.
– Итак, о чем попросил вас Романов, когда вы сказали ему о своих постоянных клиентах – Албакове и Мараеве?
– Он попросил позвонить ему, когда они снова приедут, чтобы он сам смог посмотреть на них.
– Вы звонили ему?
– Два раза.
– Ему не хватило одного раза, чтобы посмотреть на них?
– Дело в том, что в первый раз Дима не сумел приехать, ссылался на занятость.
– Интересно получается. Вы знаете, что он капитан спецназа, интересуется чеченцами по роду службы, и вдруг занят. Как будто речь идет о какой-то бытовой проблеме. Вам это не показалось странным?
– Нет.
– Значит, вы позвонили ему во второй раз и…
– И все. Больше я с ним не разговаривала.
– Когда вы звонили, даты можете назвать?
– На память нет, могу свериться с журналом.
– Во время свиданий с Романовым вы не слышали от него имени Антона Никишина?
– Нет.
– Последний вопрос, Любовь Васильевна. Как вы познакомились с Романовым?
– Вообще-то это личное… Мы знакомы уже два года, он как-то останавливался у нас, красивый, сильный. Короче, не прошел незамеченным. Иногда мы созванивались, встречались.
– Ну что ж, Люба, спасибо. В течение дня к вам подойдет наш сотрудник, вы к этому времени зафиксируйте на бумаге нашу с вами беседу, поставьте число, распишитесь и передайте ему. И вот еще что…
Семенов постоял в задумчивости. Сейчас нужно будет переговорить с Рябовым, пусть свяжется с Кирсановым в Таганроге, скажет, чтобы из КПЗ выпустили Албакова и Мараева, которые «думают о русской женщине здесь». Хотя при чем тут Коряжина? Если бы, к примеру, сам Семенов попросил ее о том, что в свое время она сделала для Романова, разве он стал бы хоть в чем-то упрекать ее? Нет, конечно. Просто она дала информацию не тому человеку. Она абсолютно не разбирается в вопросах подобного рода. Нет, больше он ничего не добавит, кроме:
– Спасибо, Люба.
– А мой муж? – жалобно спросила Коряжина. – Он узнает об этом?
– Лично у меня нет охоты встречаться с ним. До свидания.
Московская область
Иван Григорьевич Дробов встречал сына на террасе огромной дачи, недалеко от станции Апрелевка Московской области. Он лениво посматривал из-под седых бровей на высокую фигуру Григория, идущего по участку вдоль молодой посадки елей.
Рукопожатия были крепкими у обоих. Иван Григорьевич даже не предложил сыну выпить: во-первых, рано, всего половина первого, во-вторых, Григорий почти не пил. Поэтому на столе вскоре появились чай и домашнее печенье.
Передав отцу несколько сувениров, привезенных из Испании, Григорий быстро выпил чай и набил трубку табаком.