— Через четыре минуты.
— Четыре минуты?!
— Было четыре минуты, — продолжал Талисман. — Но теперь уже три минуты тридцать восемь секунд. А сейчас будет три минуты тридцать семь секунд…
— Но я не могу торчать здесь, если Корабль вот-вот прилетит, — сказал Масклин, временно забыв о своем долге перед всеми обитающими на Земле номами. — Как нам выбраться из-под этой крышки?
— Ты хочешь, чтобы я заткнулся или сперва вызволил тебя отсюда, а потом уже заткнулся? — спросил Талисман.
— Ну, пожалуйста.
— Люди видели, как ты движешься? — спросил Талисман.
— Что ты хочешь сказать?
— Знают ли они, как быстро ты бегаешь?
— Вероятно, нет, — ответил Масклин.
— Тогда приготовься бежать. Но сперва заткни уши.
Масклин не стал спорить и повиновался. Конечно, Талисман иногда может быть очень невежливым, просто доводить до бешенства, но пренебрегать его советами не стоит.
Световые точки Талисмана на миг сложились в звездообразный узор.
И вдруг он завыл. Вой уходил куда-то вверх. Масклин не слышал его, но чувствовал даже с заткнутыми ушами; этот вой, словно кипяток, бурлил в его голове.
Он открыл рот, собираясь что-то крикнуть Талисману, но в этот миг стекла рассыпались. Только что они были целехонькие, и вот от них остались мелкие осколки. Есть такая игра — головоломка, где из кусков составляют какую-нибудь фигуру. Представьте себе, что эти куски решили улечься, как им вздумается.
Так произошло и со стеклом. Крышка соскользнула, едва не задев Масклина.
— Теперь подбери меня и беги, — велел Талисман еще прежде, чем осколки усеяли весь стол.
Люди, стоявшие в комнате, со всей свойственной им медлительностью стали оборачиваться, чтобы посмотреть, что случилось.
Масклин подхватил Талисман и бросился бежать по полированной столешнице.
— Надо спуститься отсюда, — сказал он. — Но как?
Он в отчаянии завертел головой. На другом конце стола стоял какой-то прибор с маленькими шкалами и лампочками. Масклин видел, как его включал один из людей.
— Провода, — сказал он, — должны быть провода.
Он легко увернулся от гигантской руки, пытавшейся его схватить, и подбежал к краю стола.
— Мне придется тебя сбросить, Талисман! — крикнул он. — Я не смогу спуститься с тобой.
— Ничего страшного.
Сбрасывая маленький кубик, Масклин увидел спускающиеся к полу провода. Он спрыгнул, ухватился за один из них, отчаянно покачнулся и, чуть не упав, соскользнул вниз.
Люди со всех сторон надвигались на него. Подобрав Талисман, Масклин прижал его к груди и бросился к дверям. Перед ним стояла нога — коричневый полуботинок, темно-синий носок. Зиг. Еще две ноги — черные полуботинки, черные носки. И они собирались перешагнуть через первую ногу. Заг.
Человеческие руки хватали пустоту. Масклин стремглав прошмыгнул между ног, которые легко могли бы его растоптать.
Впереди было открытое пространство.
Где-то заголосила сирена, ее унылый вой наполнил сердце Масклина страхом и отчаянием.
— Беги к двери, — подсказал Талисман.
— Но ведь в нее могут входить люди, — прошипел Масклин.
— Вот и хорошо, потому что нам-то нужно выйти.
Масклин подбежал к двери, и тут она приоткрылась. Приоткрылась чуть-чуть, всего на несколько дюймов. В щелке виднелись человеческие ноги.
Времени на раздумья не было. Масклин перепрыгнул через ботинок и побежал дальше.
— А теперь куда? Куда теперь?
— Наружу.
— В какую сторону бежать?
— В любую.
— Спасибо.
По всему коридору распахивались двери. Из них выбегали люди. Главное сейчас заключалось не в том, чтобы избежать поимки — мало кто из людей может не то что поймать, хотя бы заметить стремительно бегущего нома, — а в том, чтобы не угодить кому-нибудь под ноги.
— И почему у них нет мышиных нор! — сокрушался Масклин. — В каждом доме должны быть мышиные норы.
Тяжелый ботинок опустился совсем рядом, в каком-нибудь дюйме от него. Масклин так и подпрыгнул.
Коридор все больше наполнялся людьми. Опять заголосила сирена.
— Отчего весь этот переполох? Неужели из-за одного нома? — удивился Масклин.
— Нет. Они увидели Корабль! — ответил Талисман.
Другой ботинок едва не превратил Масклина в самого тонкого нома во всей Флориде.
В отличие от всех прочих ботинок на нем была надпись: «Незаменимые уличноходы. С настоящей каучуковой подошвой. Запатентовано». Похоже, и носки были «Особо стильные, с пропиткой против запаха пота, с восьмидесятипятипроцентным содержанием полипутекетлона», самые дорогие носки на свете.
Масклин поглядел вверх. За голубой равниной синих брюк и за дальним облаком свитера виднелась борода.
Это был Тридцатидевятилетний Внук Ричард.
Когда ты уверен, что никто за тобой не наблюдает, жизнь тут же опровергает твою уверенность…
Масклин прыгнул вверх и ухватился за штанину за миг до того, как нога шагнула вперед. На ноге было безопаснее всего. Люди нечасто наступают друг на друга.
Масклин мотался взад и вперед, стараясь подняться повыше по грубой материи. В дюйме от него был шов. Ном ухватился за него — держаться за твердый шов было удобнее.
Тридцатидевятилетний Внук Ричард шел в густой толпе людей, направлявшихся в одну сторону. На него натолкнулись несколько человек. Каждый раз при толчке Масклин едва не падал. Он сбросил обувь, чтобы помогать себе держаться пальцами ног.
С тяжелым стуком ступали ноги Внука Ричарда по полу.
Масклин забрался выше, до кармана, уперся в него ногами и полез дальше. Большая фирменная этикетка помогла ему добраться до пояса. Масклин привык к этикеткам еще в Универсальном Магазине, но эта была непомерно велика даже по сравнению с другими большими этикетками. Она была вся испещрена буквами и приклепана к брюкам, как будто Внук Ричард был не человеком, а машиной.
— «Торговый дом Гроссбергер, лучшие джинсы», — прочитал он. — Там еще много чего понаписано, о том, какие они добротные, и картинки коров, и другие картинки. Как ты думаешь, зачем ему столько этикеток, сплошь по всему телу?
— Наверно, без этих этикеток он бы не знал, какая на нем одежда, — предположил Талисман.
— Похоже, ты прав. Чего доброго, еще напялил бы ботинок на голову.
Схватившись за свитер, Масклин вновь посмотрел на этикетку.
— Там сказано, что эти джинсы получили золотую медаль на Чикагской выставке в 1910 году, — сказал он. — Надо же, как долго не снашиваются!