– Ну, купишь себе что-нибудь! – Валерьянов смотрел на нее удивленным взглядом. – Одежку там или в кино вон сходи! В кафе-мороженое.
– Не могу я, Виктор Степаныч. – Лицо Наташи словно окаменело. Она никак не могла подобрать слова, чтобы объяснить тренеру, что именно значит для нее эта пачка цветных бумажек. Но Валерьянов все понял без слов.
– Тобурокова! Ты за город бежала?!
– Бежала.
– Какое место заняла?
– Первое, Виктор Степаныч.
– Ну, так что ж ты нюни распускаешь? Заслужила ведь, Наташа… – Валерьянов по-отечески обнял подопечную за плечи. – Привыкай, ты теперь взрослая девушка.
И тренер молча вложил деньги в руку Наташи.
– Спасибо… – только и смогла произнести Наташа, неожиданно для самой себя громко всхлипнув.
– Ну-ну… Тебе спасибо! И давай, шибко не гуляй там. Завтра утром тренировка.
Валерьянов был из тех мужчин, которые не выносят женских слез, видимо, потому что рано развелся и после этого с женщинами у него не складывалось. Если женщина начинала плакать, Виктор Степанович терялся и паниковал. Он совершенно не умел утешать, а потому, если кто-то из его подопечных проигрывал гонку, тренер тут же проводил жесткую конструктивную беседу. Иными словами, методу пряника Валерьянов всегда предпочитал метод кнута. И надо сказать, пользу такой метод приносил ощутимую. Во всяком случае, в своем деле тренер толк знал, и результаты его работы только подтверждали это.
На следующее утро Наташа пришла на тренировку ни свет ни заря, еще до прихода тренера. Наспех надев костюм и лыжи, она принялась нарезать круги по еще темному утреннему стадиону, освещаемому одиноким прожектором. Когда появился Валерьянов, Наташа заканчивала уже четвертый круг.
«Ну, молодчина!» – про себя восхитился тренер, но вслух закричал:
– Тобурокова! Ты что, нос расквасить хочешь, в темноте бежишь?!
Наталья ничего не ответила, продолжая свой путь. Валерьянов пригляделся. Он вдруг заметил, что нос у Наташи уже расквашен и из него неаккуратно выглядывает кусок ваты.
– Тобурокова! Стоп машина! Откуда боевые шрамы?
Но Наташа продолжала бежать, словно не слышала. В эту секунду за спиной Валерьянова раздалось гундосое бурчание:
– Подумаешь, звезда какая. Сама виновата.
Голос, без сомнения, принадлежал Лене Петуховой, которая считала себя главной соперницей Наташи. Тренер обернулся. У Петуховой, как и у Наташи, из носа выглядывал ватный тампон и вдобавок под обоими глазами отливали ярким фиолетовым оттенком два солидных фонаря, по всей видимости, наспех замазанные тональным кремом.
– Петухова! Ты как это… Кто это?.. – опешил тренер.
– Известно кто, – буркнула Лена, кивком указывая в темноту стадиона.
Валерьянов схватился за голову.
– Так!! Обе ко мне, в тренерскую, живо!!!
Злой как черт тренер быстрым шагом направился в свою каморку. Такое в карьере Валерьянова случалось крайне редко, и все случаи он помнил наперечет. Были стычки, даже оскорбления, но чтобы драка! Да еще и с травмами! И кто? Девочки! Нет, определенно это нужно пресечь на корню.
Валерьянов распахнул дверь и приземлился на стул. Следом не спеша вошла Петухова. Тренер кинул на нее тяжелый взгляд, означавший одно: добра не жди. Наташа вошла спустя несколько секунд.
– Петухова, вперед.
Лена, смахнув светлую прядь волос с лица, невозмутимо начала:
– Ну, значит, приходит она к нам в комнату, а мы… ну общаемся, в общем. И говорит, смотрите, мол, что мне тренер сейчас дал. И бумажки эти чертовы…
– Не выражайся, – сухо оборвал тренер.
– Ну да. Ну, и начала она показывать деньги свои. Говорит, не знаю, что с ними делать, ха-ха. Ну, мы и подсказали…
– И что же вы подсказали?
– Предложили на всех разделить, потому что выиграла она их нечестно! Мы что, хуже ее?!
Тренер перевел взгляд на Наташу. Та стояла потупив взгляд. Затем он снова взглянул на Лену и строго сказал:
– Ты, Петухова, помимо того что наглая, так еще и невоспитанная и глупая!
– Почему глупая-то? Если бы у Степановой палка не сломалась – не видать бы ей первого места никогда в жизни!
– Молчать! – крикнул Валерьянов. – Это спорт! И победил тот, у кого ничего не сломалось! Ну а драться кто начал?
– Она и начала, – ухмыльнулась Лена.
– Это правда? – Валерьянов посмотрел на Наташу. Взгляд ее был по-прежнему направлен в пол, щеки раскраснелись.
– Простите, тренер… Но я честно победила…
– Ну, Тобурокова, никак не ожидал. Ты не у меня прощения просить должна. Ты себя прости сначала, ты победила честно, я тебе это официально заявляю. А драться нельзя. Опять ты за свое принимаешься! Обеих снимаю с воскресной гонки, будете у меня теперь из кожи вон лезть, чтобы обратно в команду попасть.
Валерьянов лукавил. Такое поведение Наташи для него не было неожиданностью. Умудренный опытом общения с людьми различных характеров, он знал: Тобурокова – бомба замедленного действия. Он прекрасно видел, что у Наташи не клеится дружба ни с кем из его подопечных. И рано или поздно эта бомба должна была рвануть. Волчонок-одиночка, так про себя окрестил Валерьянов свою любимицу.
Тренерское чутье подсказывало ему, что такой талант не должен пропадать зря, что к Наташе нужен особый подход, и надеялся, что со временем спортивные успехи помогут ей стать лидером команды. Но тернистый путь командира только начинался, и драка с Петуховой была лишь одним из препятствий, которое необходимо с честью преодолеть и Наташе, и ему, ее тренеру.
– Что-то она затевает, да… – улыбался он, немного радуясь новой загадке, которую ему вскоре предстоит разрешить.
А девушку после победы на чемпионате словно подменили. Для нее пришло время осознания того, что она должна быть чемпионом – или никем. Наташа решила полностью изменить свою систему тренировок, чтобы ее прошлый рывок превратился в спокойное повышение темпа.
– Нечестно? – стискивала она зубы. – Нечестно? Ну я вам всем покажу! Всем!
Всю неделю Наташа тренировалась без устали, словно не выкладывалась она без остатка на чемпионате округа. Вместо школы каждое утро она ехала в лес, где лежал чистый, нетронутый снег. И по этой целине, образовавшейся за ночь, спортсменка снова бежала так, словно это была финальная гонка в ее жизни. По правде говоря, гонкой это можно было назвать с натяжкой, потому что вокруг не было ни одной живой души.
Вокруг стояла величественная тишина могучего леса, и только где-то высоко, в кронах сосен, иногда постукивал ее старый приятель по тайге – дятел, да иногда перелетала с дерево на дерево белка. Для Наташи это было самое лучшее время. Каждый вечер, засыпая, она хотела только одного: чтобы поскорее наступило утро и можно было снова поехать в лес. На вечерние тренировки Валерьянова, которые назначались через день, Наташа также исправно приходила. Она занималась наравне со всеми, словно не было никакой усталости от утренних занятий, но по-прежнему ни с кем не разговаривала. Наташа приходила последней к самому началу занятия, и точно так же убегала самой первой. Иногда Валерьянов делал ей замечания, и биатлонистка молча их выслушивала. Тренер нарочно не докучал ей общением, он знал, что на этом этапе свою лучшую ученицу нужно оставить в покое.