После того как все начали разбредаться, Маша подошла к шоферу.
— Саша, в деревню сгоняй. На почте уже неделю не были, и у Дяди Вани спроси, что купить. Как ты думаешь, дорогу не очень развезло?
— Да нет, глины же нет нигде, да и дождь не сильный был. Надо прямо сейчас ехать, а то может снова полить. Проеду, Маша, не беспокойся.
К Маше обращались по-разному, чаще всего по имени, даже студенты — она отнюдь не стремилась к насильственному поддержанию авторитета, справедливо полагая, что создается он совершенно другими способами. В этом сезоне по имени-отчеству ее называли лишь старый шофер Петр Петрович, который вообще ни к кому иначе не обращался, повариха и Леночка.
Маше иногда казалось, что Лена старательно подчеркивает этим не только свое уважение к начальству, но и собственную молодость. Маша, конечно, далеко не старуха, но девятнадцатилетняя Леночка явно стремилась лишний раз напомнить об этой разнице в десять лет. Маша совершенно не понимала, зачем девочке это нужно, но и не переживала по этому поводу. Она вообще, обладая спокойным характером, не была склонна к ненужным переживаниям.
Маша прошлась по лагерю, чтобы посмотреть, начали ли ребята работать. Яркие палатки не стояли в один ряд, а были живописно разбросаны вдоль берега.
Поставлены они были с умом, так, чтобы деревья и густой кустарник прикрывали каждую от ветра и защищали от прямого солнца.
Кроме столовой, в центре лагеря возвышались еще три больших шатра — кухня, склад и камералка, то есть палатка, в которой геологи и студенты занимались всяческой бумажной работой, которой было немало.
Партия, в которой работала Маша, была съемочной, то есть занималась составлением геологической карты. Вся работа заключалась в том, что геологи в сопровождении студентов проходили по определенным маршрутам и собирали образцы пород в тех местах, где они выходили на поверхность — в оврагах, на берегах рек и ручьев. Работа была кропотливая: требовалось взять образец из каждого слоя и сделать подробное его описание.
А сама Маша была специалистом-палеонтологом. Работала в этой партии она потому, что маршруты ее проходили в тех местах, где был шанс обнаружить окаменелости для ее кандидатской — Маша изучала древних предков амфибий.
Ребята уже успели вытащить на берег большие кастрюли и теперь, брызгая друг в друга водой, старательно драили их песком. Так, здесь Леночка, Леша и Дима-маленький — студент, которого называли так, чтобы отличить от геолога Димы. Причем Дима-маленький был на полторы головы выше Димы-большого, зато вдвое худее.
Так, стало быть, Славик должен яму для мусора копать. А вот и он, с лопатой идет от склада к дальнему концу лагеря, за которым и была мусорная яма. Неплохие студенты в этом году, не слишком ленивые, работой интересуются и не пьют слишком много.
— Дима! — сложив ладони рупором, позвала сверху Маша. Высокий смуглый парень поднял голову. — Дим! Пойдем, на кухне нам с Татьяной поможешь, а то мы столько капусты до ночи не напашем!
Дима с удовольствием бросил сковороду на песок и большими прыжками направился вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки.
— А домывать кто будет? — скривилась Леночка, но парень не отреагировал.
Маша выдала ему несколько вилков капусты, и Дима, вытащив их на обеденный стол, принялся за дело. Сама она отправилась на поиски куда-то запропастившейся Татьяны. Подойдя к ее палатке, она позвала:
— Эй, кто-нибудь дома?
— Ага, — лениво отозвалась Таня. — Заползай!
— Здрасьте! Это ты давай выползай, кто тесто будет ставить?
— Ты.
— А пирожки есть?
— Пирожки есть вообще вредно для фигуры.
— А макароны — полезно? — парировала Маша.
Татьяна рассмеялась:
— Так их много не съешь, а пирожков — сколько угодно! Это тебе, Машка, хорошо — лопаешь что угодно и не толстеешь.
Маша сокрушенно заметила:
— Ну, Дюймовочкой меня тоже не назовешь.
— Не прибедняйся, у тебя восхитительная фигура — и не тощая, и лишнего нет ничего. Это ты нарочно меня пирожками хочешь закормить, чтобы я, не дай Бог, не похорошела и тебе конкуренцию не могла составить.
Маша решительно залезла внутрь палатки и потянула подругу с раскладушки за голую розовую пятку.
— Хватит болтать, тебе просто после завтрака лень шевелиться.
Таня сокрушенно вздохнула и отправилась вслед за Машей к кухне. Занимаясь кулинарными хлопотами, она поглядывала на сосредоточенно орудующего ножом Диму.
— Это ты, Машка, его с речки вытащила, или он сам вызвался?
— Я, конечно.
— Смотри, наживешь себе врага.
— Димку? Да почему?
— Да не Димку, а эту гадюку молодую, Леночку нашу. Ты что, не видишь, что она к нему неровно дышит?
— Серьезно? Ну и что?
— Да то, что Дима на тебя посматривает, вот Ленка ядом и брызжет.
— Глупости какие! — возмутилась Маша. — Тебе, Танька, безделье противопоказано. Вот начнутся маршруты, и перестанешь всякую ерунду городить.
Татьяна с легкой ехидцей произнесла:
— Ну конечно, где уж тебе заметить. И то, что Пашка с тебя глаз не сводит, ты, конечно, тоже не замечаешь? Ты, подруга, в этом сезоне пользуешься популярностью.
Маша смущенно ответила:
— Ну, про Пашку ты, похоже, права… Только не пойму, какой в него бес вселился — ведь тысячу лет друг друга знаем.
Их разговор прервал внезапно загородивший свет силуэт шофера. Саша протянул пачку писем:
— Вот, целых шесть штук.
— Спасибо, Саша.
Маша быстро просмотрела письма, выбрала адресованное ей, а остальные вернула.
— Положи в камералку и ребятам скажи, чтобы забрали свои.
Она сунула письмо в задний карман и продолжала колдовать над тестом. Татьяна с удивлением взглянула на нее:
— Маш, а ты письмо читать не собираешься?
— Руки вымою, тогда и прочитаю. Успеется, убежит оно, что ли?
Подруга все не унималась:
— А письмо от Мишки?
— Ага, — кивнула Маша. — А что?
— Да то, что ты письма от мужа не слишком-то читать торопишься.
— Вечно ты, Танька, выдумываешь черт знает что, — досадливо дернула плечом Маша. — Ну что мне, все бросить и кинуться руки мыть и письмо это читать?
— А почему бы и нет? Ох, Машка, говори что хочешь, но семейная жизнь чувства убивает, по себе знаю, — вздохнула Татьяна, которая два года назад развелась с мужем, прожив с ним всего около года.
Маша задумчиво присела на складной стул, стоящий в кухне.