– Ну, вот оно, – ответил друид, постукивая обутой в сандалию ногой по плите. – Во всяком случае, его часть. Это запасная деталь. Я доставляю ее на место. На Водоворотных равнинах возникли какие-то неполадки в больших кругах. По крайней мере, так говорят. Я был бы не прочь получать по бронзовой гривне за каждого пользователя, который не прочел руководство по эксплуатации.
Он пожал плечами.
– И каким целям служит это компьютерное оборудование? – спросил Ринсвинд.
Все, что угодно, лишь бы не думать о лежащей под ними пропасти…
– Его можно использовать для того, чтобы… чтобы узнавать, какое сейчас время года, – объяснил Белафон.
– А-а. Ты имеешь в виду, если плита покрыта снегом, значит, сейчас зима?
– Да. В смысле нет. Предположим, ты должен определить, когда взойдет некая определенная звезда…
– Зачем? – спросил Двацветок, излучая вежливый интерес.
– Ну, может, тебе нужно узнать, когда следует сеять хлеб, – пожал плечами Белафон, начиная покрываться испариной. – Или, к примеру…
– Если хочешь, я одолжу тебе свой календарь, – предложил Двацветок.
– Календарь?
– Это такая книжка, которая сообщает, какой сегодня день, – устало сказал Ринсвинд. – Как раз по твоему профилю.
Белафон напрягся.
– Книга? – переспросил он. – Обычная, из бумаги?
– Да.
– Ненадежно все это. Откуда книге знать, какой сегодня день? Бумага считать не умеет, – язвительно заметил друид и с громким топотом, от которого плита угрожающе закачалась, удалился к переднему краю летающего булыжника.
Ринсвинд с усилием сглотнул слюну и подозвал Двацветка поближе.
– Ты когда-нибудь слышал про культурный шок? – прошипел он.
– А что это такое?
– Это то, что случается, когда люди проводят пятьсот лет, пытаясь заставить круг из камней работать как полагается, а потом появляется человек с маленькой книжечкой, в которой есть отдельная страница для каждого дня и словоохотливые вставочки типа: «Самое время сажать кормовые бобы» и «Кто рано встает, тому бог надает», но важнее всего помнить о культурном шоке, знаешь… – Ринсвинд остановился, чтобы перевести дыхание, и беззвучно пошевелил губами, пытаясь припомнить, куда зашла его фраза. – …Что? – закончил он.
– Что?
– Никогда не вызывай его у человека, который удерживает в воздухе тысячетонную каменную плиту.
– Оно ушло?
Траймон осторожно высунулся из-за зубчатого парапета Башни Искусства, громадного осыпающегося каменного шпиля, который возвышался над Незримым Университетом. Студенты и преподаватели магии, собравшиеся далеко внизу, утвердительно кивнули.
– Уверены?
Казначей сложил ладони рупором и крикнул:
– Оно вышибло дверь и спаслось бегством около часа назад.
– Неверно, – отозвался Траймон. – Оно убралось. Это мы спаслись. Что ж, тогда я спускаюсь. Оно кого-нибудь зацапало?
Казначей сглотнул. Он был обыкновенным, добрым, отзывчивым человеком, которому не следовало бы видеть то, чему он явился свидетелем за прошедший час. Разгуливающие по территории мелкие демоны, разноцветные огоньки и полуматериализованные фантазии не были новостью в Незримом Университете. Однако от неумолимого натиска Сундука казначею стало не по себе. Пытаться остановить этот ящик – все равно что удерживать ледник.
– Оно… оно проглотило декана гуманитарного отделения, – прокричал он.
Траймон оживился.
– Нет худа без добра… – пробормотал он и начал спускаться по длинной спиральной лестнице.
Через какое-то время на его губах заиграла легкая, скупая улыбка. День определенно менялся к лучшему.
Траймону нужно было многое организовать. Организация… Самое любимое его занятие.
Плита неслась над высокогорными равнинами, взметая за собой клубы снега, и от сугробов ее отделяло всего несколько футов. Белафон суетливо сновал взад-вперед, здесь нанося немного омеловой мази, там рисуя мелом руну. Ринсвинд сидел, сжавшись в комок от страха и изнеможения, а Двацветок беспокоился о своем Сундуке.
– Впереди! – крикнул друид, перекрывая рев встречного потока. – Смотрите, перед вами – великий компьютер небес!
Ринсвинд глянул сквозь растопыренные пальцы. На далеком горизонте появилась грандиозная конструкция из серых и черных плит, установленных концентрическими кругами и мистическими переулками, мрачных и угрожающих на фоне снега. Вряд ли люди передвинули нарождающиеся горы – это, наверное, полчища великанов были обращены в камень какими-то…
– Он похож на огромную кучу камней, – объявил Двацветок.
Белафон так и застыл с поднятой ногой.
– Что? – спросил он.
– И это очень мило, – поторопился добавить турист. Он поискал нужное слово и наконец решился: – Самобытно.
Друид словно окаменел.
– Мило? – переспросил он. – Торжество кремниевой глыбы, чудо современной каменотесной технологии – это мило?
– О да, – ответил Двацветок, для которого сарказм означал всего лишь слово из семи букв, начинающееся на «с».
– А что значит «самобытный»? – поинтересовался друид.
– Это значит «жутко впечатляющий», – торопливо объяснил Ринсвинд. – И, если ты не против, по-моему, нам грозит посадка…
Белафон, частично сменив гнев на милость, повернулся кругом, широко развел руки и выкрикнул ряд непереводимых выражений, закончившийся словом «мило!», которое он произнес оскорбленным шепотом.
Плита сбавила скорость, скользнула в облаке снега вбок и зависла над кругом. Внизу один из друидов нарисовал двумя пучками омелы сложный узор, и Белафон искусно, с едва слышным стуком, установил массивный блок на два гигантских столба.
Ринсвинд выпустил давно сдерживаемое дыхание в одном долгом выдохе, и оно заторопилось прочь, спеша где-нибудь спрятаться.
О бок плиты ударилась лестница, и над краем возникла голова пожилого друида. Он озадаченно посмотрел на двух пассажиров и поднял глаза на Белафона.
– Где тебя черти носили? Семь недель до свячельника, а он у нас снова полетел.
– Привет, Закрия, – отозвался Белафон. – Что случилось на этот раз?
– Все совершенно разладилось. Сегодня он предсказал восход солнца на три минуты раньше. Если ты слышал про разгильдяев, парень, так это он и есть.
Белафон перебрался на лестницу и исчез из виду. Пассажиры посмотрели друг на друга, а потом уставились вниз, на обширное открытое пространство между камнями, образующими внутренний круг.
– И что нам делать? – спросил Двацветок.
– Можно поспать, – предложил Ринсвинд.