— Значит, так будет лучше. А пока я найду для тебя квартиру…
— А ты? — Она задала этот вопрос, сама точно не зная, что он означает: все — или, может быть, совсем ничего.
Секунды летели, как хвост бешеной кометы, одна за другой, но он продолжал молчать, так ничего и не ответив. Она опустила дрожащие веки, воскресила в памяти лицо Максима — черные глаза, влажные губы…
— Наверное, мне лучше уйти прямо сейчас. Я переночую где-нибудь, может, в гостинице. Лучше сейчас, пока она не проснулась.
— Не придумывай, — возразил он, пристально глядя ей в глаза, — никакой срочности в этом нет, пойми… Я найду тебе квартиру, может быть, уже через неделю. Черт возьми, — внезапно выругался он, — кто тебя просил подслушивать?! Зачем ты вечно все переворачиваешь с ног на голову?..
— Нет, Саша, ты прав, мне лучше уйти сейчас…
— Я этого не говорил! — почти прокричал он.
Она ничего не сказала — молча вышла из кухни, вернулась через минуту. В руках у нее были маленькие песочные часы.
— Можно, я их возьму? На память?.. Ведь Саша хотела мне их подарить…
— Алена… Прекрати сейчас же, я прошу тебя! Ты никуда не пойдешь! Не сейчас… — В его глазах была мольба, но она сочла это просто жестом соблюдения приличий.
Медленно пройдя в комнату, остановилась у постели маленькой Саши, провела рукой по спутанным светлым волосам.
Через несколько минут все вернулось на круги своя — она снова шла по улице, не зная куда и зачем.
Сумрачные от раннего пробуждения лица прохожих мелькали перед невидящими глазами. Она не помнила, сколько времени прошло с тех пор, как захлопнулась дверь квартиры, которая за последние несколько дней стала для нее гораздо большим, чем просто временное пристанище. Солнце, внезапно прорвавшееся сквозь непогоду, светило так ярко, как будто пыталось наверстать упущенное за последние дни. Оглядевшись вокруг, Алена обнаружила, что находится посреди совершенно незнакомой большой площади. Рядками по периметру стояли скамейки, мимо торопливо проходили люди. Она шла сквозь этот поток, чувствуя почти физическую боль — как будто бы она была оголенным комком нервов. Ей было больно даже от взглядов, которые изредка бросали на нее прохожие. Усилием воли она заставила себя снова идти вперед, чувствуя, что в движении есть хоть какой-то, пусть далекий и неясный, но все-таки смысл. Столбики цифр, аккуратно выписанные в календаре, мелькали перед глазами. Невдалеке от нее по телефону-автомату разговаривала какая-то девушка. Подойдя ближе, сумела расслышать несколько слов, которые та прокричала в трубку:
— Я тебя люблю! Неужели ты этого не понимаешь?
Алена застыла, пораженная увиденной картиной. Девушка опустила трубку, прислонилась лбом к телефонной будке, вытерла ладонью глаза, размазав тушь по щекам…
И вдруг она поняла, что все делает неправильно. Совсем не так, как требует сердце, как просит измученная душа… Что снова ее жизнь пошла по сценарию, спланированному кем-то другим. Она делает то, что, казалось бы, должна сделать, — но совсем не то, что хочет! Подбежав к девушке, Алена попыталась ее успокоить — но та смотрела с недоумением и полным непониманием.
— Пожалуйста, дайте мне жетон.
Девушка протянула ей две круглые монетки. Пальцы дрожали, а цифры путались в сознании, когда она набирала телефонный номер. С первого раза она попала не туда, и только после второй попытки наконец сквозь шум эфира услышала в телефонной трубке его голос. Услышала и повторила в ответ то, что только что услышала — случайно, от чужого, незнакомого человека. Во второй раз на маленьком квадратике земли прозвучали все те же слова:
— Я люблю тебя! Неужели ты этого не понимаешь?
Ей показалось, что он молчал целую вечность. Со страхом сжалось сердце — может быть, связь не сработала?
— Где ты?.. Где ты, Алена?
— Я не знаю… — ответила она, глотая слезы, — здесь какая-то большая площадь, скамейки, памятник… Памятник и скамейки. Деревья. Высокое здание из красного кирпича, дорога, троллейбусы. Я звоню из автомата…
— Стой там. Никуда не уходи, слышишь? Я приеду через пятнадцать минут. Ты слышишь меня, Алена? Я сейчас приеду!
— Слышу.
Слезы уже текли по щекам. Она повесила трубку, вышла из будки, прислонилась к красной кирпичной стене, пытаясь сдержать дрожь во всем теле. Пятнадцать минут… В тот момент она понятия не имела, сколько это, много или мало. Достав из сумки песочные часы, она крепко сжала их в руке и принялась следить взглядом, как песчинки медленно падают вниз. Медленно… Слишком медленно. Она перевернула часы один, потом другой, потом третий раз, а потом сбилась со счета и уже просто смотрела вдаль невидящими глазами. Где-то впереди возник тот самый желтый свет, который когда-то вернул ее к жизни. Так, значит, все-таки напрасно?..
Медленно опустив руку с часами вниз, она сделала первый шаг. Он дался ей слишком трудно — второй был гораздо проще. Потом третий, четвертый… Оглянувшись, она увидела, что площадь уже далеко позади. И в этот момент вдруг почувствовала, как кто-то сжимает ее за плечо. И услышала голос — такой знакомый и долгожданный.
— Я же сказал тебе — никуда не уходить… А ты опять хотела убежать. Глупая.
Она прижалась к его щеке, вдыхая его запах, и вздохнула, подумав, что она, наверное, на самом деле просто глупая.