Через час она уже стояла под дверью квартиры, расположенной на восьмом этаже девятиэтажного дома, в котором лифт не работал. В обеих ее руках были тяжеленные сумки, футболка взмокла, и по спине тонкими струйками стекал пот. Тут еще Женя совсем некстати вспомнила Лилю в ее сегодняшнем небесно-голубом шелковом платье, всю благоухающую французским парфюмом, такую изящную, невесомую, что хотелось взять ее на руки и нести.
То, что являла собой Женя сейчас, было полной противоположностью этому. После марафона по магазинам, а потом марш-броска на восьмой этаж с двумя сумками она ощущала себя лошадью в борозде, в мыле и совершенно заезженной. Но сделать с этим ничего уж не могла, а потому махнула на себя рукой, решив, что хотя бы накормит Федора. И решительно нажала на кнопку звонка.
Дверь распахнулась практически мгновенно, и Федор обрушился на Женю сверху, обняв ее всю прежде, чем она успела что-то понять. Она почувствовала его губы у себя на щеке, а его заботливые руки разжали ее кулачки, и сумки незаметно перекочевали к нему. Одновременно с поцелуем он оттеснил ее в квартиру, захлопнув дверь не глядя ногой.
Женя так и не успела ничего сказать, как снова почувствовала себя в его объятиях, забыв обо всем.
— Женечка! — Он выдохнул ей прямо в ухо. — Я жутко соскучился!
Он смотрел на нее сверху, обняв так, что она не могла пошевелиться. Их губы встретились, и Женя поняла, что больше ей никто не нужен.
Очнулись они вместе, одновременно рассмеявшись. Федор схватил сумки и потащил их на кухню, а Женя не спеша начала рассматривать шикарно обставленную трехкомнатную квартиру. Квартира была не его. Федор жил здесь временно, по случаю, пока хозяева развлекались за границей. А потому, кроме тапочек и зубной щетки, ничего здесь ему не принадлежало.
— Кучеряво живешь, — лукаво заметила Женя, заглядывая к нему на кухню.
— Фирма веников не вяжет! — в тон ей ответил Федор. — Ладно, нечего на чужое добро зариться, а то я тут уже с голоду умираю!
Женя начала быстро освобождать сумки.
— Федя, я сейчас быстренько нажарю котлет и сделаю бутерброды с ветчиной и сыром.
— Почему быстренько? Ты что, куда-то спешишь?
— Да, нам с тобой минут через сорок надо выходить из дома.
— Куда? — Он сел на стул, не забыв, однако зажевать кусок сыра. — И на сколько?
— Нас ждет одна пожилая супружеская пара в десять часов. Мне очень нужно с ними поговорить, а ты будешь моим телохранителем. Согласен?
— Ты что, не останешься? — ответил он вопросом на вопрос.
— Нет. — Женя, стараясь на него не смотреть, повязала фартук и поставила сковороду на огонь.
Федор молчал у нее за спиной, и она чувствовала на себе его взгляд, от которого мурашки бегали по спине. Она чувствовала, что, если он сейчас подойдет и обнимет, она бросит все и останется с ним. Но он не подошел, и Женя облегченно вздохнула.
— Ладно. — Голос Федора был спокоен и миролюбив. — Тебе это мероприятие очень нужно?
— Очень. — Женя умоляюще повернулась к нему и поняла, что попалась: он уже стоял у нее за спиной, и, повернувшись, она уткнулась прямо ему в грудь.
Сзади у них скворчало масло на сковороде, а в каждой руке Женя держала по котлете.
— Же-ня. — Он накрыл ее губы своими, одной рукой выключил газ, а потом забрал у нее и котлеты.
— Феденька, — ей удалось вырваться на мгновение, — не сейчас, я умоляю тебя!
Федор медленно отстранился. Он продолжал держать ее в своих руках, не позволяя ей шевелиться, и внимательно смотрел на нее. Потом нежно, едва касаясь, поцеловал ее губы.
— Же-ня. — Он снова повторил ее имя по слогам, не отрывая от нее глаз. Потом стал медленно целовать по очереди волосы, лоб, глаза, губы, шею.
Женя вдруг, не выдержав, оттолкнула его.
— Не надо. — Она отошла к окну, оставив его стоять на том же месте. — Если хочешь, я сейчас уйду.
— Как это ты уйдешь! — Он повернулся к ней, и в глазах его играли шутливые искорки. — А кормить меня кто будет?
— Тогда соблюдай правила техники безопасности! — в тон ему отшутилась Женя. — Сядьте, молодой человек, и не создавайте аварийных ситуаций!
— Но я хотел бы принять посильное участие! — Федор валял дурака, что-то замышляя.
— Примите! — благосклонно разрешила Женя. — Бери нож и режь хлеб, ветчину и сыр. Справишься?
— Спрашиваешь! — Федор начал ловко орудовать ножом, периодически не забывая отправлять понравившиеся куски себе в рот. — Слушай, ты мне подходишь! С тобой так сытно!
— Я рада, — спокойно ответила Женя, переворачивая котлеты.
— Нет, ты не поняла. — Федор попытался встать.
— Сидеть! — мгновенно отреагировала Женя. — Говори сидя, понятно? Я не могу одновременно следить за тобой и за котлетами!
— А чего за мной следить? — Он все-таки послушно сел. — Я и так никуда не убегу. Даже если ты будешь сильно об этом просить!
— Я не буду сильно просить, — едва сдерживая улыбку, так же невозмутимо ответила Женя.
— Ваше задание выполнено, весь сыр и ветчина нарезаны и съедены!
Женя от неожиданности повернулась и встревоженно посмотрела на стол: хлеб, сыр и ветчина были аккуратно разложены тонкими ломтиками на тарелках. Федор хохотал, потирая руки от удовольствия:
— Как я тебя! Ведь поверила! — Он вихрем оказался рядом с Женей и сжал ее в своих руках прежде, чем она открыла рот. — Молчи, отныне и навсегда командую я, разве ты еще не поняла? — Он шептал ей, склонившись к самому ее уху, приятно щекоча щеку своим чубом.
Его губы снова коснулись ее шеи.
— Федя, я тебя сейчас зарежу, — тем же нежным шепотом пообещала Женя.
Он, засмеявшись, чмокнул ее в нос и отпустил.
— Жень, ну не могу я смотреть на тебя спокойно! Мы есть скоро будем?
Ужин прошел тихо и быстро. Женя то и дело поглядывала на часы, и Федор не заставил себя ждать: из дома они вышли, как и планировали.
— Какая моя роль во всем этом? — на ходу поинтересовался Федор.
— Ты просто меня сопровождаешь, ни во что не вмешиваясь, хорошо?
— Запросто! Опять игра втемную. Пользуешься ты моей добротой, Женька!
Ехали они быстро, в автобусе Женя дремала у Федора на плече. Начинало темнеть.
Дверь им открыл Владимир Петрович. Он оказался веселым, небольшого роста и плотного сложения мужчиной.
— Проходите, милости просим!
Женя представилась сама и представила Федора. Мужчины крепко пожали друг другу руки и вошли в комнату. Женя расцеловалась с Натальей Михайловной, как со старой знакомой. Стол был накрыт удивительной кружевной скатертью ручной работы, и Женя, не сдержавшись, восхищенно ахнула: