— Перестань, прошу тебя. Никогда так не говори.
Он посмотрел задумчиво и немного удивленно, но не стал возражать.
— Девочка… Ты просто маленькая девочка, Настенька. Наверное, поэтому я так сильно люблю тебя.
Настя сжалась, почувствовав, что сердце огненным шаром упало вниз, обожгло и теперь мечется из стороны в сторону, пытаясь снова найти свое место. Что это было?..
— Олег, иди сюда. Мне так холодно.
Он поставил недопитый чай на пол и послушно лег рядом с ней, приподняв одеяло. Настя обхватила его обеими руками, прижалась щекой к груди и закрыла глаза, чувствуя, как снова начинает таять от его прикосновений. Они долго лежали молча, не говоря ни слова. Страсти не было — была одна только нежность, и она купалась в этой нежности, которой ей так не хватало долгие годы, забыв обо всем, даже о самом страшном… Ей просто было хорошо.
Проснувшись утром, она сразу, еще даже не открыв глаза, поняла, что находится в квартире одна. Протянув руку, почувствовала холодную постель. На столе белел клочок бумаги.
«Настенька, я ушел на работу, — прочла она, — вернусь, как только смогу. Завтрак на столе. Люблю».
Медленно опустив руку с запиской, она вздохнула. И правда, что за работа у человека — вернусь, когда смогу! Не с восьми до пяти и не с девяти до шести, вообще никакого графика — когда смогу… Детский, неровный почерк. Слово «люблю» — теперь на бумаге… Она даже не знала, хорошо или плохо ей от этого. Наверное, и то и другое вместе. Но только что означает это «когда смогу»? Через час? К обеду? Вечером? Завтра или, может быть, послезавтра?
Телефонный звонок прервал ее грустные размышления. Подняв трубку, она услышала совсем не тот голос, который ожидала, и все же улыбнулась — Сергей Сергеевич, как обычно, за нее тревожится.
— Настя, что случилось? Почему ты вчера не пришла? — строгий, и все же добрый, какой-то отеческий голос.
— Заболела, Сергей Сергеевич.
— Ну вот, так я и знал, — ответил он, как будто и в. самом деле знал все наперед. — Сколько раз говорил, зимой нужно ходить в шапке!
— Да не идут мне никакие шапки, Сергей Сергеевич. Вы же знаете! Я их тысячу штук перемерила. Это же просто смешно!
— Ничего смешного, — упрямо возразил тренер, — у тебя с менингитом как — пакт о ненападении подписан?
— Подписан, — засмеялась Настя, — не волнуйтесь.
— Да как же мне за тебя не волноваться, ты ведь никогда меня не слушаешь…
Настя, почувствовав, что разговор возвращается к теме, для нее неприятной — опять об Игоре! — нахмурилась.
— Обещаю, что куплю себе шапку.
— Ладно. — Голос на том конце линии подобрел. — Как ты себя чувствуешь?
— Не знаю, — честно призналась она, — я еще не поняла. Только что проснулась.
— Тогда лечись.
— Я, может быть, завтра… — неуверенно начала она, но он сразу же ее прервал:
— И думать не смей, слышишь? Лучше отлежись в постели. Тебе же команду к соревнованиям готовить надо, я без тебя не справлюсь. Так что не говори глупости. Поправишься, тогда и придешь. Две недели — срок приличный, все успеешь. К тебе заехать?
— Да нет, не нужно, Сергей Сергеевич… Я же не одна. У меня Наташа есть, и потом…
— Что, еще кто-то есть?
Настя улыбнулась — ну прямо-таки шестое чувство! Обо всем догадывается!
— Не знаю, — честно призналась она, — пока не знаю. Вроде есть, а вроде нет.
— Смотри, Анастасия, — строго произнес он, — больше не ошибайся. Прошу тебя.
— Обещаю, — ответила Настя, снова улыбнувшись. Он всегда называл ее Анастасией, когда хотел подчеркнуть серьезность своих слов. Прямо как отец, хотя разница в возрасте только с большой натяжкой позволяла отнести их к поколениям отцов и детей.
Повесив трубку, Настя накинула халат и отправилась на кухню. Застыв от изумления, она изучала неизвестно откуда взявшийся на столе удивительной красоты натюрморт. Мохнатые медовые персики, желтовато-зеленые яблоки, блестящие, словно покрытые воском, яркие солнечные апельсины… Казалось, она уже тысячу лет не ела фруктов зимой. Как в сказке! Она посмотрела на часы. Половина девятого! Когда же он все успел?
Медленно подойдя к столу, она взяла в руки персик и надкусила. Сочная, сладкая и теплая жидкость приятно потекла в пищевод. Настя с детства обожала персики, только откуда он мог об этом узнать?
Очередной телефонный звонок не позволил ей спокойно завершить трапезу. Она сняла трубку и услышала взволнованный и озабоченный голос Наташи. Традиционный и уже успевший набить оскомину вопрос — как ты себя чувствуешь?
— Отлично! — На этот раз Настя говорила искренне. — Просто замечательно!
— Что это за стремительное исцеление? — с сомнением в голосе спросила Наташа.
— У меня был хороший врач.
Наташа поняла ее ответ буквально.
— Ты вызывала врача?
— Нет, не вызывала. Он сам пришел. — И, не сдержав улыбку, добавила: — Не виноватая я!
— Настя… — Наташа на минуту задумалась, а потом ее осенило: — Олег?
— Угу, — коротко ответила Настя, стараясь подавить торжествующие нотки в голосе. Что это она, в самом деле, как маленький ребенок!
Шквал эмоций незамедлительно последовал с другого конца трубки.
— Ну вот видишь! Я же говорила! Я же сто раз тебе говорила! А ты меня никогда не слушаешь, ты себя умнее и опытнее считаешь! Ну не знаю, может, ты и умнее, только в этих вопросах…
Настя отодвинула трубку от уха и, улыбаясь, смотрела, ловя обрывки Наташкиных фраз.
— Наташа, — не дождавшись окончания тирады, она все же решилась ее оборвать, — послушай, все это еще ничего не значит. Ну, пришел… Подумаешь. Кстати, он уже ушел и неизвестно, когда вернется. И вернется ли вообще.
— Вернется, — заверила ее Наташа, — вот увидишь! Ладно, не будем перегружать телефонные провода. Я сейчас к тебе приеду, фруктов привезу.
— Фруктов не надо, — категорично заявила Настя.
— Как это не надо! Ты же болеешь, тебе нужны витамины! — сразу же запротестовала Наташа.
— У меня все есть. Если хочешь, просто приезжай. Без фруктов.
Наташа влетела вихрем в Настину квартиру спустя пятнадцать минут. Сразу же деловито достала из тумбочки градусник и сунула его под мышку Насте. Удобно устроившись в кресле, произнесла единственную фразу:
— Ну, давай.
За разговорами время пролетело незаметно. Взглянув на часы, Наташа подскочила, словно ее кипятком ошпарили:
— Мне пора, у меня же вторая смена в саду. Ну, Настька, смотри. Не упускай его.
— Вот еще, — отмахнулась Настя, — птица счастья…