Прошедшие несколько минут показались ей протяженностью в вечность. Но наконец звонок замолчал — Настя с замиранием сердца отсчитывала секунды, пока не убедилась в том, что она не ошибается. Тяжело поднявшись с постели, она только теперь осознала, что означают цифры 12.48., которые мигали на квадратном циферблате электронных часов. Она проспала четыре часа — а была измучена до такой степени, как будто бы в течение этого времени ее жестоко пытали. Постель была смятой и влажной, сама Настя — потной и бледной. Откинув со лба прядь волос, она решительно направилась в ванную.
Через час она вышла оттуда, как ей показалось — а возможно, Настя просто пыталась себя в этом убедить, — совершенно другим человеком. По крайней мере на лице играл свежий, натуральный, а не искусственный румянец, волосы были чистыми, кожа — прохладной и ароматной. Позавтракав, она принялась готовить ужин, решив в этот день порадовать Олега чем-нибудь необычным. Почему-то вспомнились те вечера, когда они вдвоем с Игорем устраивали себе романтические ужины с непременной бутылкой сухого вина и коробкой самых вкусных шоколадных конфет. Но теперь все это было в прошлом и вспоминалось уже почти без эмоций — просто как нарисованная, неживая картинка или кадр старой кинохроники, героиней которой Настя себя даже не ощущала.
В тот день Олег вернулся раньше обычного. Настя удивленно вскинула глаза, когда, услышав звук поворачивающегося в замке ключа, прибежала в прихожую и увидела его с огромной коробкой шоколадных конфет и бутылкой шампанского в руках. Да не простого, а самого шикарного на свете шампанского — «Асти-мартини»! Олег как будто знал о том, что Настя запланировала ужин.
— Как ты догадался? — прошептала она одними губами.
— О чем? — спросил он. — О том, что сегодня у меня день рождения? Так я с детства об этом знаю…
— Олег! — Она всплеснула руками и удрученно прислонилась к дверному косяку. — Как ты мог?!
— Как я мог? На самом деле, как это я посмел родиться в этот день! Мерзавец… Но, честно говоря, меня об этом не спрашивали. И вообще, Настя, я не вижу особенного повода для расстройства. Какая разница…
Он все еще стоял в прихожей — в носках, без ботинок, в распахнутой дубленке и шапке, сдвинутой на затылок. Настя почувствовала, что сердце ее буквально сжалось от нежности к этому человеку. Такой сильный — и в то же время вдруг показавшийся ей таким трогательным и беззащитно-нежным… Она прижалась к нему.
— Почему ты меня не предупредил? — прошептала она, целуя его в холодную щеку.
— Сюрприз. — Он пожал плечами. — Разве ты не любишь сюрпризы?
— Ненавижу, — ответила она, потянувшись губами к его губам. — Я ведь не приготовила для тебя подарка. Мне стыдно.
Они очень долго целовались, стоя в прихожей, наконец Олег отстранился:
— Подожди, котенок, дай я хоть дубленку сброшу. Ну вот… А теперь иди ко мне.
На кухне они оказались, только спустя час или полтора — Настя и не заметила, как стремительно пробежало время. Она с большим удивлением продолжала открывать в себе женщину, с каждым разом все больше убеждаясь в том, что то, чем они занимались в постели с Игорем, даже в лучшие времена нельзя было назвать настоящим сексом. Но тогда она просто не догадывалась об этом.
— Послушай, а чем это у нас так вкусно пахнет? — Олег, обессилевший, лежал на кровати и шевелил ноздрями, как изголодавшийся зверь.
— Фаршированные цыплята, — пожав плечами, с видимым равнодушием произнесла Настя, — и салат «оливье». У тебя ведь сегодня день рождения…
— Так ты знала? — Он удивленно поднял брови.
— Не знала. Но — чувствовала, — серьезно ответила она и поцеловала его в щеку. — Я сейчас накрою на стол. А ты пока достань свечи — вон в том шкафу, справа. На нижней полке.
В тот день — наверное, впервые за последние два или три года — Настя была по-настоящему счастлива. Им было так хорошо вдвоем, а свечи мерцали так нежно… Хотелось, чтобы этот вечер никогда не заканчивался.
— Настя, — сказал Олег, коснувшись губами ее щеки, — а когда ты познакомишь меня со своим сыном?
Он сказал это так естественно, что Настя вдруг подумала — наверное, все эти ужасы ей просто приснились. Вот они сидят здесь вдвоем с Олегом, они любят друг друга, они будут вместе, и у Никиты будет отец. Непременно будет отец, настоящий, который будет любить его ничуть не меньше, чем любил бы родного сына. А Настя наконец обретет свое простое женское счастье…
— Я скоро… скоро поеду за ним. Срок путевки заканчивается. Привезу его домой, и вы познакомитесь, — ответила Настя, стараясь не думать о том, насколько сложным все может оказаться впоследствии, какую цену ей придется заплатить за то, чтобы просто забрать ребенка домой из санатория.
— Послушай, а какие игрушки он любит больше всего?
— Да разные. Машинки, танки, пулеметы любит, как любой мальчишка. Любит маленьких солдатиков, в мягкие игрушки с удовольствием играет… Боже мой, только куда же я все это буду ставить? — Она посмотрела на плюшевых зверей, сидящих рядком вдоль стены, и огромное количество разнообразной игрушечной передвижной техники.
— В смысле? — не понял Олег.
— Я же тебе говорила… Эту квартиру придется продать, чтобы были деньги на операцию. Никитке необходима операция, а больше я нигде не могу достать деньги. Поэтому придется снимать квартиру, а ничего, кроме маленькой комнаты в коммуналке, с моей зарплатой я снять не смогу. — Настя вздохнула и пожала плечами: — Непонятно, куда девать такое количество игрушек.
Некоторое время Олег молчал, а потом произнес — как показалось Насте, немного обиженно:
— Настя, у тебя ведь есть я. А ты, как мне кажется, совсем меня в расчет не берешь.
— В смысле? — Теперь уже настала Настина очередь произнести эту фразу.
— В прямом смысле. Начнем с того, что у меня тоже есть квартира. Однокомнатная, которая, между прочим, стоит сейчас пустая. Во-вторых… Но об этом я пока не хочу говорить. Незачем загадывать и рассчитывать на то, что пока еще… Так ты меня понимаешь, Настя?
Настя собиралась было возразить, что это ее ребенок и ее проблемы. Но, взглянув в его глаза, поняла, что ни за что в жизни не решится произнести этих слов. Не решится, потому что…
— Боже, как я люблю тебя, — уткнувшись в его плечо, прошептала она, — за что мне такое счастье!
Олег, поглаживая ее по голове, прижал к себе и прошептал:
— Это ты — мое счастье.
Некоторое время они сидели в полной тишине, не говоря ни слова, прислушиваясь, как бьются сердца.
— Настя, — Олег внезапно нахмурился, — а что это у нас с телефоном?
Он, казалось, впервые обратил внимание на то, что шнур висит на стуле.
— Отключила, — произнесла Настя, стараясь сделать равнодушный вид, — просто не хотелось сегодня пи с кем разговаривать, вот и все.