Глаза Алины горели. А ладони – влажные. Хорст почувствовал, как его хватка слабеет, ладонь начинает предательски скользить. Он другой рукой намертво вцепился в запястье Алины.

– Да ты чокнутая!!!

– Отпусти, – спокойно произнесла Алина. – Больно.

– Отпустить?!! – Сейчас Кепке отмерял жизнь мгновениями. – Ты, дура!

– А давай упадем вместе?

Она придвинулась еще ближе. Кепке вытянулся над пропастью чуть ли не в горизонтальном положении. Он во все глаза смотрел на женщину и читал на ее лице решительность. Целую вечность длились короткие секунды, за которые в глазах Алины произошла перемена. Животный страх Хорста работал на пределе, и он уловил в черных зрачках ненормальной подруги колебание.

Она неожиданно схватила его за рукав куртки и резко дернула на себя. Хорст растянулся на снегу.

– Ладно. – Она брезгливо посмотрела в его полные ужаса глаза. – Теперь за работу. Ларс не любит ждать.

– Алина! – прошипел Кепке, найдя в себе силы привстать на локтях. – Ты должна запомнить одну вещь: когда-нибудь я убью тебя!

– Знаешь, я почему-то верю. Ты можешь сделать это после того, как мы поднимем остальных.

Глава IV

16 – 17 апреля

10

Какой там Уэдж! Какой склон!

Вот именно – склон! Сергей только склонял эти красивые слова, зная о массиве Канченджанги только теоретически, держа, впрочем, в голове расстояния. Но как только огляделся вокруг, тот путь – через склон Уэджа, а потом через морену, где он рисковал получить по голове камнем – вдруг обрел реальные очертания. Сахара. Пожалуй, предместья Канченджанги были ничуть не меньше.

И вот он стоит на плато. Впереди карабкаются муравьиные фигуры немцев; сзади, того и гляди, появится штурмовой отряд... кого? Черт их знает, но, наверное, те тоже не лучше – с автоматами и бритыми затылками.

А его «далеко видать». Со всех сторон. Вот чертовы Гималаи, спрятаться негде.

Куда идти? Покорять? Кого – Кангбахен, мать его? Сухову хорошо было – ходил с чайником по пустыне, джигитов откапывал, Абдуллы не боялся, потому... Эх! Хотя бы кого-нибудь в снегу закопали! Хоть того же Хорста. Хорстаид – нормально. Восточно-немецкий гибрид. А еще лучше – Алину.

Сергей дурашливым голосом пропел:

– Алина, открой личико. Если, конечно, ты не Абдулла.

Парень закинул сумку за спину и пошел вслед за немцами.

* * *

Кто такая Алина, Курочкин узнал к вечеру, когда, пользуясь пластами тумана, ползавшими по склону, почти вплотную приблизился к каменной гряде над снежным карнизом. Левее на привале отдыхали немцы.

Сергей четко определил, что наиболее рациональный путь лежит по вертикальной стене, на вершине которой раскинулось небольшое плато. С места своего наблюдения он видел надежные укрытия от ветра: бивак так и напрашивался под массивный выступ вверху скалы. Но было два «но». Первое: Сергей не видел, что там дальше, на самом плато; вполне вероятно, что дальше можно найти более выгодное место. И второе: подъем на скалу займет достаточно много времени, а до сумерек рукой подать.

В Сергее заиграло профессиональное любопытство: кто возьмет на себя ответственность взобраться по вертикальной стене. «Скорее всего дерзкий Хорст-Саид, – подумал он. – Потому что я больше никого не знаю».

Но он ошибся. Около семи часов вечера он увидел, что Алина начала раздеваться. Сергей опешил: «Чего это она?!» И покраснел. Только Алина сняла с себя не все. На ней остались тренировочные брюки в обтяжку и легкая куртка, плотно прилегающая к телу. Женщина шагнула к стене.

Сергей даже привстал: «Здорово лезет!» Он также по достоинству оценил ее экипировку: все в обтяжку. Не дай бог резкий порыв ветра – свободная одежда запарусит. Тогда только вниз: голова – жопа – ноги. А она лезла без страховки.

Сергей, глядя на восхождение Алины, забыл на время, кто перед ним. И, может, вспомнил бы, когда Алина оказалась наверху, но вот на веревке показалась еще одна знакомая фигура. В Хорсте он тоже определил опытного альпиниста, но не скалолаза.

– Ё... – невольно вырвалось у Сергея. Он снова привстал. – Чего это они там делают? – Хорст висел над пропастью, а Алина, согнув ноги в коленях, держала его за руку. Эта пара напомнила Сергею фигуристов, когда партнерша, почти касаясь льда головой, кружится вместе с партнером, удерживающим ее за руку. Только здесь было все наоборот. И вместо льда под головой Хорста двадцать пять метров пропасти. Потом Хорст пропал.

«Вот это они развлекаются!»

Следующим поднимался «мужик с автоматом». Тоже альпинист, определил Сергей. И все. Больше в отряде альпинистов не было, остальные выглядели кулями на веревке. Правда, нашелся еще один, но профессионализма в нем не чувствовалось, просто необычайная ловкость с лихвой компенсировала его альпинистскую неграмотность. «Но в горах не новичок», – окончательно определился Сергей.

Но прежде чем определиться окончательно, Курочкин чуть было не задохнулся от нахлынувшего чувства. Он собрал всю силу воли, чтобы не вскочить и не закричать: готовился подниматься Александр Николаевич Скоков, а за ним – Вадим Паненка, врач экспедиции, имевший два высших образования и исполнявший в отряде две функции – доктора и ответственного за связь.

Скокова слегка подтолкнули: «Вперед!» Руководитель российской экспедиции взялся за веревку и уверенно поднялся. Теперь очередь Вадима. Доктор предостерегающе поднял руку: «Не надо нежностей, я сам».

Вот этого Сергей никак не ожидал. Он стиснул кулаки: «Живы!» Но идут в группе в качестве заложников. Как хотелось Сергею хоть как-то дать знать о себе – я здесь, совсем рядом, я... помогу! Как – он пока не представлял. Поэтому снова сосредоточился на остальных.

Он посчитал всех, внимательно наблюдая за каждым и отметив про себя, что в отряде есть один больной.

Девять человек. Девять...По губам скалолаза пробежала бледная улыбка. Как там у Эдуарда Тополя? «...В образе еврейского Рэмбо я отправился на озеро...» Он перефразировал известного писателя: "В образе русскогоРэмбо я поднялся в горы". Мне бы только автомат и... теплую одежду. А в скалах я всем девятерым дам фору.

«А куда деваться?» – в который раз спросил себя Сергей. – Считай, я к ним привязан. Теперь привязан.Назад нельзя. Мне нужна теплая одежда и автомат, – уже твердо и окончательно решил он. – Брать буду сегодня ночью".

* * *

Сергей рисковал. Прилипнув к скале, он шарил в темноте руками, пытаясь нащупать мало-мальски пригодный для опоры пальцев выступ. Ночь не очень темная, но здесь – хоть глаз коли. И еще ветер – холодный, он приводил в негодность единственный инструмент Сергея – его железные руки.