– Ты похож на сливной бачок: ни капли наружу, все внутри. Поплавок перекрывает любые потоки. Какой бы страшный напор ни хлестал из трубы.
– Что с тобой такое, Вадим?
Он отмахнулся: «Ничего». Ему в этом деле единомышленник был не нужен, он рассчитывал на Игоря как на исполнителя. Игорь не понял бы его, если бы он изнасиловал эту женщину. Но понял ли он его поступок? То, что он совершил, подвластно его пониманию? Вряд ли. Он сам мало что понял. Им двигали какие-то импульсы. Им двигала чья-то рука, нашел он сносное определение. Так часто бывает. Просто одних людей потом заест совесть, а другие сами ее съедят. Вот все отличия. Но как донести это до товарища, который то ли ждет объяснений, то ли ему наплевать на это.
Тувинец мог стать хорошим пилотом. В летной школе у него были одни из самых высоких показателей. Но больше всего увлекла его «прикладная» дисциплина: выживание в дикой природе. Наставниками в этой дисциплине были инструкторы спецназа ГРУ. Выжить в той же тайге означало обеспечить себя пропитанием, крышей над головой. Выжить означало ориентироваться. Этот курс захватил Тувинца так сильно, что он стал забывать головокружительные тренировочные полеты. Непроходимые леса, пустыни, степи манили его так сильно, как не приманивало небо. Он расстался с формой, о которой мечтал еще в школе, но взамен получил ту, о которой и мечтать не смел. Три года в спецшколе под Саранском, и он становится инструктором по «выживанию в экстремальных условиях природы», включающему в себя обеспечение водой, огнем, предсказание погоды, оборудование укрытий от непогоды, обеспечением продуктами, приготовление пищи. Он стал тем более классным инструктором, потому что был еще и летчиком. Помимо этого, он самостоятельно изучал такие дисциплины, как следопытство. А это и занятие охотой, и наблюдение за поведением животных, плюс изучение следов людей и техники.
Отбор кандидатов в инструкторы был требовательным. На первом месте стояла выносливость. Поскольку выполнение и демонстрация задач по выживанию в экстремальных условиях природы приравнивались к боевым. В отличие от подготовки спецназа, летным экипажам не требовались изнурительные марш-броски. Тем не менее Тувинец мог похвастаться исключительной физической подготовкой и при случае демонстрировал свое явное превосходство над своими подопечными.
И все же он частенько начинал занятия со слов: «В экстремальной обстановке вы – как бойцы спецназа, действующие в отрыве от своих войск, в течение нескольких часов, а иногда дней и недель. Вы – в отрыве от своих диспетчеров…» В такие моменты он начисто забывал, что и сам является летчиком. Но скорее всего этот факт свидетельствовал о том, что как летчик он кончился.
На следующий день после возвращения из Азербайджана Сергей Марковцев в последний раз встретился с Виктором Сеченовым. За одиннадцать дней – третья встреча. Инициатором выступил сам Виктор. Рисковал ли он, разрушая то алиби, которое начал выстраивать задолго до встречи с Марковцевым, последнего не интересовало. Если его и возьмут за жабры люди генерала Короткова, то Марка они уже не достанут. Он мог исчезнуть и без денег, а с миллионами его не найдет и сам господь бог. Но если посмотреть на другую сверкающую сторону звонкой монеты, то в ней отражался четкий след денег…
Марк оглядел его с ног до головы и без обиняков спросил:
– Поиздержался?
Виктор ответил честно:
– Да. Вложил всю наличку. Продал однокомнатную квартиру. Сейчас последний хрен без соли доедаю.
В этом деле каждый и рисковал по-своему, и взносы делал сообразно своему статусу. Взнос Марка не менее весомый: его богатый опыт.
Сеченов принес с собой деньги – на покупку снаряжения и оружия. Марковцев спросил:
– Мне по своим каналам поискать, или ты конкретный адрес дашь?
– Дам, – коротко ответил Сеченов. – Твои связи устарели, а мы не имеем права рисковать. Я дам тебе человека, который в Москве достанет любое оружие в предельно сжатые сроки. – Он замолчал.
До начала операции осталось всего два дня. Можно сказать, что время на подготовку закончилось. А можно сказать, что времени не хватало даже для сомнений. Все члены «экспедиции» утверждены. Отказаться – значило подвести остальных, которые в такой заряженной обстановке были готовы на что угодно, только не на прощение.
– Впервые отсиживаюсь, – прозвучало неожиданное откровение Сеченова. – Дорого бы дал за то, чтобы пойти с тобой до конца. А с другой стороны, даже не хочу знать, с каким оружием ты ступишь на борт. Впервые так трушу.
В его голосе Марк различил столько сожаления, что не удержался от дружеского шлепка по спине. Также он хорошо понял направление мысли Сеченова, которое сводилось к тому, чтобы заминировать самолет.
– Нам свидетели не нужны, – сказал Виктор. – А свидетелей на борту будет достаточно: летчики и инкассаторы. Ты сделаешь это. И я сделал бы это, окажись на твоем месте. Мы знаем друг друга одиннадцать лет.
Марк не согласился с Виктором и сделал существенную поправку:
– Мы знали друг друга одиннадцать лет назад.
С продавцом оружия он встретился, не откладывая, в три часа дня в кафе, облюбованном болельщиками ЦСКА. Облик у продавца был хорватский: чернявый, небритый, с узкими скулами. Одним словом, славянин, поселившийся в горах. Ему шел слегка помятый костюм и светлая рубашка с галстуком. Руки у него сильные, заметил Сергей, когда обменялся с ним рукопожатием, а тот назвал свое имя: Дима.
В то время как Марк и Адам улаживали дела с оружием, Катя и прибывший вместе с Адамом в Москву Хусейн Гиев обеспечивали группу парашютами. Они отправились в Чехов во втором часу дня.
Дмитрий присел, прижав к груди галстук, чтобы не макнуть его в кофе, и его неподдельно ленивый взгляд прошелся по немногочисленной в этот час публике заведения. Он был из той породы людей, которые не вставляют уличные словечки, чтобы казаться убедительными.
– Мне сказали, что ты сможешь угадать все карты в колоде, – начал разговор Сергей.
– А если я ошибусь ровно пятьдесят четыре раза? – улыбнулся «хорват».
– Тогда я назову тебя самым ловким парнем на свете.
Марк и в этот раз не изменил своим пристрастиям, назвав в числе первых пистолет «вальтер-ПП», то есть полицейский пистолет, близкий, однако, к военным образцам. Он не раз выручал Марковцева, когда ему приходилось обороняться. В декабре 1996 года, когда ему пришлось выбирать между двумя перспективами – остаться на военной службе или принять предложение высокопоставленного чиновника и возглавить группу особого резерва в криминальной группировке, он на железнодорожной станции «Царицыно» убрал из такого пистолета оперативника из контрразведки. Он стрелял с расстояния восемнадцати метров, и все четыре пули нашли свою цель.
Дмитрий слегка удивился: «вальтеры» не пользовались спросом. Еще и потому, что были дороже куда лучших российских образцов. Если можно так сказать про оружие, то у него «завалялись» три или четыре единицы «пэ-пэ».