– Это была милость Всевышнего, – пояснил Султан, – чтобы Симон предстал перед Высшим Судом не калекой.
– Поучительная история.
– Да что ты, – с шукшинской иронией согласился с ним Узбек. – И тут же посерьезнел. – Так ты готов выслушать правду о своем друге? Ну так слушай. Ты узнаешь детали, о которых знает только один человек на этом свете. И этот человек – я.
Я пошел по стопам своего именитого тезки. Нет, я не опасался усиления Руси. Потому что все нынешние правители России сами не заинтересованы в этом. Управлять, а точнее – править можно только слабым государством, в котором низы бесправны, а верхи обладают безграничной властью. Борьба с бесконечной бедностью – вот их девиз. Российские руководители слишком сплочены, чтобы подсунуть под них рычаг вражды. Я не мог даже дать взятку. Кому? Ведь если им нужно денег, они запускают руку в казну, в нефтяную скважину, в газовую трубу. Чтобы иметь в Москве стабильный рынок наркотиков из Каракалпакстана, мне нужно было выдвинуть московского мэра или начальника Главного управления внутренних дел Москвы. Я остановился на последнем и женил его сына – слушателя академии МВД – на своей дочери, дал ему ярлык на объем денег, которые Москва получала от реализации моих наркотиков. Это называется наркотрафиком. Я дал ему своих людей, на которых он мог опереться в бесконечных стычках за лакомый кусок наркорынка. Такую же политику я вел и на юге России. Но вернемся к тому, что я упустил Кознова... Я боялся своего отца. Он не простит мне ошибки. Я ошибся в простой работе, как же он доверит мне более ответственное задание? Я уже был готов к бессрочной командировке в Москву, чтобы представлять там интересы моей семьи. Но пока что я был ее позором. Кознов ушел. Я обязан достать его, чего бы мне этого не стоило, повторял я, загнав свои желваки, как лошадей. А пока нужно успокоиться самому, успокоить отца... и самого Кознова. Рано или поздно он совершит ошибку, и тогда ему не сносить головы. Я был откровенен с моим преданным другом Батыром, и в этом плане у меня был беспроигрышный вариант. Я взял с него слово не разглашать тайну под страхом не передо мной, но перед моим отцом. Он не пощадит его, как не пощадил бы гонца, принесшего плохую весть. Мы были повязаны законом омерты. Кодекс чести нашей семьи ничем не отличается от кодекса чести сицилийской мафии. Есть только одна причина покинуть организацию – смерть. И еще: обидчик одного члена организации обижает всю организацию. Правосудие вершит только организация. Члены организации подчиняются главе организации беспрекословно. Предательство карается убийством предателя и всех его родственников; под предательством подразумевается даже произнесение любых слов в стенах тюрьмы во время следствия. Что такое кодекс молчания? Это мужественность, честь. Но это и запугивание рядовых членов мафии и психологический контроль над ними со стороны семейства. Семейство – это первая ячейка мафии. Она состоит из родственников или их близких, из связанных с семейством людей. Семья составляет основу и суть мафии. Признанным главой семейства является самый авторитетный член этого семейного клана, даже если порой это самый молодой. Основное правило семьи – это подчиненность. Она подразделяется на отдельные, особые пласты со своими обязанностями, значением и властью, – все это включается на основе железных законов в иерархию ролей и личного положения. Во главе нашей семьи стоял мой отец... Семья – это школа с ее жестокостью обучения. Сила семьи зависит от ее численности и от количества высокопоставленных друзей, которых удалось приобрести за пределами своей местности. Чем влиятельнее лица, с которыми ему удалось завязать связи, тем большим уважением и почтением пользуется он среди своих сторонников. В обществе семья сталкивается с другими семьями, следуя двумя путями: завязывая родственные связи и устанавливая дружеские отношения. Родственные связи наиболее предпочтительны, так как в этом случае действует голос крови. Более того, было изобретено кумовство – искусственное родство, которое возникает после исполнения роли крестного отца на крестинах и конфирмации или роли свидетеля во время бракосочетания. Кум по праву входит в кровную семью. Кровные узы между членами мафии так сильны, что не ослабевают ни с годами, ни с расстояниями. Значение семьи заключается в том, чтобы доказать окружающим способность навязывать собственную волю. Отдельные члены семьи, даже если она разрастается до десяти человек мужского пола, сделать этого не в состоянии.
Султан Узбек сделал паузу, а Марк, легко переваривая услышанное («деревенская» структура мафии была ему хорошо знакома; Султан был прав, когда сказал, что мафия – она и на Сицилии, и в Каракалпакии мафия), задумался «о роли наркотиков здесь», о товаре, который поднял семью Узбеков на небывалую высоту и удерживал на протяжении многих десятилетий. Доза героина здесь стоит дешевле пачки сигарет. Граница с Афганистаном – это прилавок длиной в несколько тысяч километров, вокруг которого не протолкнуться от продавцов и покупателей. Сейчас даже пятнадцатилетнего подростка можно считать закоренелым наркоманом. В Каракалпакии – сеть подпольных складов и фабрик по переработке опиума в героин. А что правоохранительные органы? Прибыль в тысячу процентов на фоне массовой нищеты в Средней Азии сводит борьбу на нет. С килограммовыми пакетами героина в своих машинах торгуют полковники милиции. Не так давно у посла Таджикистана в машине нашли шестьдесят килограммов героина, шестьдесят тысяч долларов наличными и банковский чек на один миллион английских фунтов стерлингов. Поэтому выталкивают российских пограничников из Средней Азии. Наркокурьеров пачками ловят в поездах и аэропортах. Но пограничный, таможенный и милицейский бредень отлавливает лишь мелкую рыбешку. Почему? Потому что связи наркокурьеров на территории другого государства не отрабатываются никогда.
Даже в советское время, вспоминал Марковцев, не смогли искоренить выращивание мака, индийской конопли. «Черные плантации» в Ургуте под Самаркандом, в Каракалпакии и в горах под Карши. Селами выходят на заготовку «травы». Товар сплавляют в Россию под маркой афганского.
– Ты хотел рассказать поучительную историю, – напомнил он Узбеку.
– Ах да, – мастерски «вспомнил» он. – Кознова мы упустили...
Двадцать пять лет назад
Султан резко затормозил и какое-то время не мог сообразить, что же именно заставило его нажать на педаль тормоза фактически посреди пустыни. Как будто сказочный олень-красавец с вишневым деревом на голове вдруг выбежал на дорогу...
Мираж посреди пустыни – дело обычное.
Потом он медленно повернул голову. Дальше ему пришлось выйти из машины, и его взгляд побежал... как газ по трубам.
Трубопровод диаметром почти полтора метра убегал за горизонт. И где-то там раскинулся «городок пьяниц» – так назвали и времянки, и тех, кто жил в них: сварщики, бульдозеристы, дефектоскописты. Это они тянули железную паутину газопровода. Командировочные были предоставлены сами себе. Здесь не было никого, кто позаботился бы о них, – родственники были далеко – в Самаре, Саратове, Ульяновске.
Батыр вышел следом и, став на шаг позади Султана и на полшага в стороне (привычка, за которую сам Султан назвал Батыра послушником, а он отвечал на это с улыбкой: «Послушание – одно из тонких удовольствий») спросил: