Кознов ответил на звонок и назначил абоненту место встречи на углу Тверской и Брюсова переулка. Но кто этот неизвестный? Валерий мог назвать двух человек, которые знали о его существовании – это в том плане, что другие забыли его вовсе или вспоминали раз в году на Пасху, роняя постные слезы на могилу. Ее он назвал «могилой неизвестного солдата», хотя знал фамилию, имя и отчество парня, который, сам того не зная, прикрыл его. Если бы у него не было памятника, он бы его поставил.
К Виктору Данченкову он питал особые чувства. Не сказать, что нежные. Отдавая дань его памяти (Кознов ни на минуту не забывал о том, что Виктор был буквально распят), он взял его имя с чувствами невесты... Ему было плевать на то, что думают и как отреагируют на это другие, по той, наверное, причине, что об этом не знала ни одна живая душа. Может быть, в этой связи он плевал в собственную душу...
Для родственников он так и остался пропавшим без вести. В ту роковую ночь Виктор Данченков не вернулся в расположение рабочего городка, вот и вся скудная информация о нем. В ту ночь пропал еще один человек, но его оперативно опознали, и в этом он имел преимущество над Виктором Данченковым. В таком ключе Валерий Кознов думал о себе. И еще одна мысль не давала ему покоя: сколько раз родители Виктора задавали себе вопрос: «А может, это ошибка?»... Своих родителей Кознов быстро забыл. Всего через несколько месяцев зарубцевалась ноющая рана в груди. В душе он оставил знание об этих людях. О том, что это они дали ему жизнь и вели по ней, держа за руку, он думал как о покупке в магазине: сходили, выбрали, заплатили, принесли домой, распаковали. И ничего с собой поделать не мог. Да и не хотел. Любое сердце требовательно к любви, и его стучало в сторону чужих людей и мертвого человека. Он часто думал над тем, называется ли это трусостью, но четкого ответа дать не мог. И это был пусть расплывчатый, но ответ.
Себя и генерала Баскакова Валерий Кознов как-то раз сравнил с Эдмоном Дантесом и аббатом Фариа. Прежде всего в том плане, что Баскаков заинтересовался деталями (несмотря на то, что детали вербовки Кознова подполковником Утяшевым ему были хорошо знакомы). И сам собрал дополнительные материалы непосредственно в Каракалпакии. Там он лично встречался с Султаном и судмедэкспертом Василием Исаковым; последний подтвердил факт смерти Валерия Кознова документально. Баскаков, отчетливо представляя Кознова у себя дома живым и здоровым, хмыкнул: «Ну-ну».
«Вот твои друзья», – как-то раз сказал Кознову генерал. Он выложил перед ним общее досье на Султана, Исакова, даже покойного Батыра. В досье были и фотографии.
Что касается Василия Исакова, то он перебрался в Москву в 1987 году (аккурат после смерти своей матери) не без помощи Султана Узбека. Последнего Кознов считал сентиментальным человеком. Генерал Баскаков, говоря о Батыре: «Султан убрал главного свидетеля «кровавой аферы» (чем, впрочем, никогда не брезговали в криминальных семьях по всему миру) и оставил другого». Василий Исаков для Султана – символ, дорожный знак на его пути: «Не все ограничения сняты». По большому счету, для Узбека-младшего Исаков стал символом смены власти, инструментом то есть, – вот об этом не стоило забывать. Ведь не успеешь оглянуться, как новый Исаков согласно кивнет на предложение убрать самого Султана Узбека.
Хотел ли Султан Узбек походить на своих заокеанских или там заморских собратьев? Может быть, какой-то имидж он и содрал. Манеры, внешность – это ерунда. Главное – принцип, сущность мафии.
«Члены мафии взаимно помогают друг другу, каков бы ни был характер этой помощи. Любое посягательство на одного из членов мафии в какой бы то ни было форме является посягательством на всех; за него следует отомстить любой ценой. Они обязуются полностью подчиняться вышестоящим. Когда нужно совершить правосудие, то члены мафии обращаются к самой мафии. Она судит, выносит приговор и приводит его в исполнение. Если кто-нибудь, по какой бы то ни было причине, выдает имена членов организации, он может быть убит кем угодно, когда угодно; месть распространяется не только на него, но и на всю его семью... Закон молчания – это еще и хорошие манеры, и преднамеренный обман, сознательное лицемерие для устройства ловушки, это и защита от посторонних. Тот, кто прибегает к помощи закона, чтобы защитить себя, тот либо дурак, либо трус. Тот, кто не может постоять за себя без помощи закона – является и тем и другим. Выдавать обидчика – трусость, даже если обидчик угрожает тебе, поскольку так ты не сможешь отомстить кровью за кровь».
Одним словом, мафия – она и в Каракалпакии, и в Африке мафия.
Но Кознов тоже был ее членом, хотя и сделал не так много: прежде всего уволился со службы, получил задание и плату, даже кличку, убил, постояв за себя, – о членстве Эстебана в клане Узбека не стоило забывать.
Что изменилось бы в материнском доме, если бы Султан Узбек носил традиционный ватный халат и жил в шатре, как его отец?.. Манеры, внешность.
Но что скрывается за ними? – вот интересный вопрос. За ними скрывается беспокойство, чесотка, кожный материал под ногтями. Султан знал о том, что Кознов жив, по той простой причине, что ничего не слышал о его смерти. В представлении Кознова Султан походил на акустика, прощупывающего глубины океана. Это был молчаливый поединок двух акустиков, и длился он более четверти века; самая затяжная битва, о которой слышал Валерий Кознов. И она доставляла ему удовольствие.
Генерал Баскаков и Валерий Кознов пришли к единому мнению: Василий Исаков догадывался о подлоге. Лично Кознов привык к этой мысли...
* * *
Он узнал этого человека. Узнал его в лицо. Исаков ухмылялся ему из прошлого: «Когда-то давно я поставил тебе смертельный диагноз». Еще свежа была в памяти смерть Шарипа Мохсенова, человека, которого сам Валерий вытащил из бездонной ямы прошлого. Всех в одну кучу, думал Кознов. Жаль, нет под рукой подходящего ножа, чтобы совершить ритуал и над этой тенью. Кознов не стал искушать судьбу – как вышел на него Исаков, пусть останется тайной. И пусть давит неудовлетворенность, чем надгробная плита.
Исаков прохаживался по улице, поджидая Кознова: ровно десять шагов в одну, десять шагов в другую, будто считал про себя. Он смотрел только перед собой; только разворачиваясь, глаза его приходили в движение, как у старой куклы. Он уже получил все, что хотел, ему были неведомы строки из Священного писания: «Не искушай Бога твоего».
Надеялся ли на то, что своими стекляшками сумеет распознать в яркой ночной тусовке человека, которого он не видел никогда, но зато видел и готовил его двойника как доказательство исполнительности Султана Узбека своему отцу.
Эстебан дал Исакову возможность развернуться и сделать навстречу пару шагов. Их глаза встретились. Губы Исакова пришли в движение, как будто он прошептал: «Так вот ты какой...»
Валерий обнажил ствол раньше, чем Исаков успел моргнуть, и четырежды выстрелил в него...
Он прошел сквозь толпу, как нож сквозь масло, уходил намеченным маршрутом. Он был спокоен и рассуждал, покидая место преступления, о том, что, выполняя задание генерала Баскакова, попутно решал и свои дела. Они тесно переплелись корнями и разделить их было очень трудно.