У капитана были наивные, трогательные белесые ресницы, как у Бориса Беккера, пришло к Гиндину новое сравнение, – они обрамляли его неповторимые зеленоватые глаза. Любой другой цвет глаз убил бы в нем эту редкую сейчас внешнюю доверительность.
У директора клуба был богатый кабинет. В очень похожем кабинете Виктор Кознов был не раз. Принадлежал он покойному генералу Баскакову. В первую очередь об этом напоминал роскошный глобус.
– Вы так внимательно осматриваетесь в кабинете, – заметил Гиндин.
– Да, – покивал Кознов, – он мне напомнил одного человека. Командира дивизии, – конкретизировал он. И чтобы не быть голословным, заодно ответил на немой вопрос Геннадия Гиндина. – У него был такой же глобус. Если присмотреться – отсюда мне не видно, – то по красной пунктирной линии можно проследить путь экспедиции Магеллана вокруг света. А еще – эпохальный маршрут Христофора Колумба.
– Да, верно, – подтвердил директор. – Я предупреждал вас по телефону, чтобы вы не бронировали гостиничный номер.
– Да, – кивком головы подтвердил Кознов.
– Приглашаю вас два-три дня погостить на нашей базе. За этот срок, думаю, мы придем к единому мнению.
Гиндин проводил Кознова до приемной, где передал его одному из своих помощников – богатырского телосложения парню лет около тридцати по фамилии Жевка.
Гиндин привык обсуждать даже коммерческие вопросы с начальником службы безопасности, хотя в этом плане Эдуард Ткаченко представал в качестве безмолвного отражения своего шефа.
– Был бы он помоложе, – кивок на дверь, через которую четверть часа назад вышел «маскировщик», – я бы послал его к чертовой матери. В смысле, меня не заинтересовало бы его предложение. Кругом столько прилипал и приживальщиков. Этот же действовал «громкой сапой». Фактически раскрыл все свои секреты. Сейчас так никто не делает.
– Тебе стало его жалко?
– Я не закончил мысль. Сейчас так никто не делает, сказал я. Но и лучше, чем он, с его работой никто не справится. Я сэкономлю кучу бабок, если доверю глобальную перепланировку, с учетом его методик, ему же. Я представляю, что здесь появится некто, выигравший тендер, а вместе с ним – куча помощников, осветителей, стилистов и прочей братией. Мы не кино сымаем здесь, правда?
– Что правда, то правда, – улыбнулся Ткаченко.
В этой правде была доля неправды: кино здесь «сымали», и не раз. Грохот техники, залпы орудий, лихие парни в спецформе на броне. Их лица скрыты под диковинными масками, в руках странное оружие. Будто сцена из боевика в стиле фэнтези...
Гиндин любил свою работу. Вкалывал триста пятьдесят три дня в году, а другие двенадцать дней переживал. Раз в месяц он, согласно договору, предоставлял базу в распоряжение фактических владельцев земли, на которой она была расположена; он только пахал на ней.
* * *
– Что с тобой? Выглядишь ужасно.
Эти слова прозвучали из уст другого начальника безопасности, которого тоже впору было назвать «землепашцем», причем в квадрате. Дмитрий Малышев пахал на хозяев этой земли и отвечал за их безопасность своей головой. Упакованный в английскую пару – твидовый пиджак и чисто шерстяные брюки, – на эту тему он любил порассуждать вслух.
– Работы завались, – хотел отмахнуться Геннадий Гиндин.
– Больше обычного? – проявил свойственную ему настороженность Малышев.
– Да.
– В связи с чем это связано? – спросил Малышев, пошлифовав зубами неровность на ногте большого пальца. – Я что-то пропустил в сегодняшнем нашем телефонном разговоре?
Конечно же, сегодня никакого телефонного разговора между ними не было.
– В общем, я готовлю сюрприз.
– Твои начальные слова не всегда анестезия. Ну-ну, продолжай.
– Я принял на работу толкового малого...
– У него есть имя?
– Алексей Михайлович Горохов.
– Что это, шутка такая?
– Нет, я серьезно.
– Сколько ему стукнуло?
– Сорок четыре.
Было видно, что Малышева отпустило. Точнее, он в своем недовольстве не успел дойти до того, что называют «гонять желваки» и подергивать глазом, отпускать нервные шуточки. Он не стал напоминать о договоренности – любой новый работник в первую очередь проходит собеседование в ведомстве Малышева, а уж потом – в ведомстве Гиндина. Такая обратная инстанция объяснялась легко: этот человек прошел проверку, он ваш, делайте с ним что хотите, хоть повторно проверяйте.
– Так, с этого момента давай поподробнее.
Гиндин, знающий свое дело назубок, с минуту настраивался.
– Что мы имеем?.. Все то, что имеет уважающий себя пейнтбольный клуб: землю, макеты, технику, все то, что приближает военную игру к настоящим боевым действиям. Это захватывает людей любого возраста, от подростков до стариков, людей разных профессий и социального положения: от охранника супермаркета до сенатора. Мы достигли значительных успехов, но нужно идти дальше. И дело не в новых образцах оружия, не в его модификациях. Шаг вперед – это топография и ориентирование. Мы его успешно прошли. Следопытство, преодоление водных преград – мы и это используем. Организация, способы передвижений днем и ночью, уход от преследования с собаками – это наши коронные номера. Почему этот вид развлечений так популярен? Он дает участнику игры возможность реально поучаствовать в спецоперации, ощутить жар горячей точки, поразить противника, совершить дерзкий рейд в тыл врага и вернуться целым и невредимым, и это последнее является фундаментом этой игры. Теперь о масках. Мы используем маскировочную одежду, макеты, ложные сооружения, зачастую – дымовые средства маскировки. У нас появилась реальная возможность задействовать все грани этого искусства. Подвижные, буксируемые макеты, естественные и искусственные маски, затрудняющие или даже исключающие возможность обнаружения объектов, техники, людей средствами разведки противника, будь то воздушная или наземная разведка. Только идеальные условия в этом плане позволят привлечь к работе летательные аппараты...
– Тебе стоило подписаться под своей речью: Алексей Толстой.
Гиндин продолжил с того места, с которого его перебил вообще-то сдержанный Малышев.
– ...беспилотники, вертолеты. Что толку задействовать, подразумевая и затраты, летательные аппараты, когда они с вероятной точностью определят все объекты и технику? В этом свете я решил привлечь к работе, которую можно назвать перестройкой, высококлассного специалиста.
– Одного?
Гиндин понял иронию собеседника.
– Я подразумевал и идеологию тоже. Горохов. У него по-настоящему золотые руки. Если хочешь, он заразил меня энтузиазмом, хотя в нем особо сильной увлеченности я не увидел. Он довольно мрачноватый тип. В свое время он как бы защитил военную диссертацию на тему масок. Его работа произвела на военачальников сильное впечатление, но он не дождался оценки, поскольку дело упиралось в деньги. Слава Богу, у нас есть средства, чтобы довести нашу работу до конца, а клуб – на первое место среди европейских пейнтбольных клубов.