– Проходите, господа. Вина? – спросил он, когда полицейские заняли места за столом.
Мартинес покачал головой: "Выпью с удовольствием". Его товарищ пожал плечами: "Мне красного. Или белого".
Гриневич слышал об этих людях от самого генерала Фали. Их работа следить за подозрительными лицами возле Консуэло. Но увидел впервые. Впервые же и заговорил, сразу взяв инициативу в свои руки:
– Господа, надеюсь, генерал сообщил о роде моей деятельности. Мы с вами коллеги. Я возглавляю страховую компанию. В частности, я и мои детективы имели честь возвратить генералу Фали похищенные у него полотна. Так что привело вас ко мне? – Гриневич сделал кислую мину: высокопарность, раздражавшая его, сгинула, ей на смену пришло легкое раздражение, и его пришлось тщательно прятать. Все-таки эти парни призваны охранять виллу.
Гриневич, выслушав доклад лейтенанта, чуть слышно рассмеялся:
– Отлично! Значит, у моего гостя есть сообщница. – Он игриво подмигнул лейтенанту и погрозил пальцем: – Не спускайте глаз с дома этой Марибель. Обо всех ее передвижениях докладывайте мне лично. – Он перешел на иной тон. – Лейтенант, человек которого вы заподозрили в том, что он вышел из этого дома, – мой гость, я же являюсь гостем генерала Фали.
– Мы только делаем свою работу, – парировал Мартинес. – Нас насторожил следующий момент: мы видели, как незнакомец вышел из ворот виллы, но не видели, как он входил.
– Вам не приходила в голову мысль, что он провел здесь ночь?
– Знаете, да, – с вызовом ответил Мартинес. – Однако мои доводы опроверг Феликс. Он сказал, что ваш гость явился только сегодня, и назвал точное время его появления.
– Я говорил вам, что руковожу страховой компанией, детективным агентством по сути, так?
– Ну, – подтвердил лейтенант. – Вы ищете похищенные произведения искусств. У вас свои методы, наверное. Но как можно что-то найти, запершись в доме? Не понимаю.
Гриневич начал уставать от этого бестолкового разговора.
– Если позволите, я дам вам совет: не следите за этим человеком. Он детектив и работает на меня. Я могу утрясти этот вопрос, позвонив генералу Фали. В госпиталь, – акцентировал Гриневич.
Полицейские переглянулись и покачали головами.
Гриневич встал первым. Вынув из кармана брюк кожаное портмоне, вручил лейтенанту четыреста евро:
– Не отказывайтесь. Я же не взятку вам предлагаю. Я благодарю за услуги, которые и в дальнейшем мне понадобятся.
Двое офицеров Верховного корпуса распрощались со щедрым постояльцем Консуэло и вышли за пределы виллы. На том месте, где Романов разговаривал с Марибель, лейтенант задал вопрос напарнику:
– И этот русский назвал своего гостя детективом?.. Он был в гостях, потом спросил у первого встречного, что за дом, откуда он только что вышел. "И был я слеп, а теперь я вижу", прости господи. Проследим за этим парнем, если он еще раз появится в этих краях.
– Вдруг он заметит слежку?
Мартинес громко рассмеялся:
– Не родился еще тот человек...
Романов допил вино и оставил место за столиком. Кивнул музыканту и бросил ему в шляпу десятку. Прошел пару кварталов, зашел в магазин, купил цифровой диктофон, фонарик, складной нож и универсальный – с многочисленными лезвиями, тонкие кожаные перчатки. Отметил время: шесть вечера. До двенадцати время придется скоротать в кафе, ресторанах.
Он выбрал "Дарсену", что около Морского клуба в порту, однако спустя час официант заявил, что заведение закрывается до утра вторника. Обычно сдержанный, Румын заиграл желваками. Официант напоролся на его холодный взгляд и ретировался. В другом ресторане, тоже с видом на море, Костя резко поинтересовался, не собирается ли ресторан закрываться до утра вторника. Тамошний гарсон неподдельно рассмеялся и спросил:
– Впервые в нашем городе?
– Впервые в вашем паршивом городе.
Он пил вино мелкими глотками. На салфетке начертил план дома, парка, сада. Отметил на нем все детали, что сумел запомнить. В левом верхнем углу нарисовал овал, украсил его завитками, добавил несколько штрихов. Получился приличный шарж на Феликса. Рядом родился еще один портрет – Гриневича, его Костя попытался нарисовать с закрытыми глазами. Затем набросал еще один портрет, пытаясь представить, как выглядит Томас Фали.
Романов пытался решить задачу: что связывает бывшего начальника Верховного корпуса и Гриневича? В гостиной Романов увидел приличные, на его взгляд, полотна. Стало быть, в доме существовала и другая сигнализация, которая включалась, когда в доме не оставалось никого. Включались детекторы движения, приводились в действие датчики на наиболее ценных произведениях искусства. Но в то время, когда в доме гостил Гриневич – специалист по всякого рода сигнализациям, о чем хозяин дома, вероятно, знал и считал присутствие своего гостя-профи как лучшее средство защиты, – сигнализация не включалась. Интересно, хозяин дома всецело доверяет Гриневичу? Он говорил о людях, которые обязаны ему. Скорее всего, Томас Фали из их числа. Возможно, он предоставил свой дом лишь на пару дней, для конфиденциальной встречи.
И другой вопрос не давал Романову покоя. Что заставило Гриневича, ныне преуспевающего человека, шефа страховой фирмы, богатого, в том числе и многочисленными связями, заказать человека? Деньги? Нет. Большие деньги? Тоже вряд ли. Что-то личное? Кто кому перешел дорогу, Гриневич Курбатову или Курбатов Гриневичу? А может, Гриневич выступает как посредник? Но это также говорит о деньгах.
Много воды утекло за четыре года, что Романов провел вдали от "Артики", и уже начал забывать убийство морпеха по имени Кевин и его товарища...
Существовала и другая версия, о которой Романов не забыл. Возможно, рассуждал он уже над вторым бокалом вина и, глядя уже на подсвеченную ночными огнями набережную, Гриневич состоит в каком-нибудь союзе или является членом какой-нибудь партии. В этом случае можно отмести все личное и все материальное. Что остается? – долг, интересы, которые следует защищать. Он понимал, что находится рядом с отгадкой. Она была ему нужна, чтобы определить приоритеты в работе, определить вполне вероятную угрозу себе как наемному убийце и наметить план действий для предотвращения покушения на свою персону. Нельзя сломя голову браться за работу, выгодная она или не очень.
Запланированные на эту ночь мероприятия и являлись шагами в направлении личной безопасности.
Костя во второй раз обратил внимание на фасад Консуэло – с каменным фронтоном, ограниченным скатами крыши. Этим громоздким украшением и заканчивался наряд фасада. Этой ночью он, подсвеченный освещением вполнакала, смотрелся необычайно красиво. Софиты скрывались в траве днем, а с наступлением темноты открывались и включались подобно фарам на гоночном "Ламборгини". Свет ровно, как волшебная краска, ложился на стены, отражался от стекол, за которыми в большинстве своем – плотно запахнутые шторы. Наружный свет мешал рассмотреть, есть ли освещение внутри комнат.