И вот у себя на затылке Марк ощутил неутомимое, «старческое» дыхание кого-то из «беркутов». Но кого? Он, уже давно осев в провинции, не слышал новостей о коллегах из родственных подразделений. Алексей Ремез — из молодых, сомневаться тут не приходилось. Сергей даже поверил мальчику, что обладателя знака уже нет в живых. Этот знак достается с кровью и слезами, за него порой отдают жизни, и просто так с ним не расстаются.
— Назови мне адрес, где ты живешь.
— У меня нет дома.
— Это очень легко проверить. Если ты меня обманываешь, тебя будут искать твои родители. Они обязательно заявят в милицию, а по телевизору покажут твою фотографию, маленький врун, и твои приметы. Что тогда?
Санька промолчал. А что отвечать, когда последний раз его фотографировали в детсаду, да и снимков тех не осталось.
— Кто тот человек, который дал тебе... что ты знаешь... кто ты ему... ты его украл... это ты звонил по телефону...
Вопросы сыпались на мальчика, как снег на голову, он уже перестал что-либо соображать. Знал только одно: просто так он отсюда не уйдет. В его душу не просочилось ни капли досады на Витьку, написавшего ему записку, на Колю, который прикрепил к его груди знак элитного подразделения. Наоборот, было что-то очень важное во всех этих событиях, которые сплелись воедино, четко не прорисовывались, но ставили в центр его, Саньку.
Эхом прокатились от уха до уха слова главаря:
— Мне не хочется делать тебе больно, но, наверное, все-таки придется. — Марковцев посмотрел на Ещеркина. — Он укусил тебя? — И, получив утвердительный кивок, продолжил: — Посади его в самую темную камеру. К крысам. Сам не трогай его, пусть над ним поработают злые-презлые грызуны. Ух, я тебе! — И погрозил мальчику кулаком.
Он разговаривал с Санькой, как со взрослым, не умея общаться с детьми.
— Крысы, — напомнил настоятель.
Крысы...
Да Санька в своей жизни столько крыс видел, что ими можно было всю жизнь кормить и главаря, и его бандитов. Нашел чем испугать! Да он с ними на «ты»! Может, у него дудочка в кармане! Заиграет, как Нильс из сказки, и все крысы пойдут себе прямо в кабинет к главарю. Однако он мысленно поторопил Кавлиса: «Давай, Колян, вытаскивай меня отсюда. Плохо мне».
Сергей уселся за руль «Лендровера» и завел двигатель. Выезжая с подворья, резко повернул. Боковые валики прочно удержали водителя в кресле. Отличная машина, в который раз порадовался Марковцев. Попробовать бы ее в настоящем, тропическом бездорожье — наше, российское, для этого джипа как скоростная магистраль.
Выехав на шоссе, Сергей утопил педаль газа, стрелка спидометра уползла к отметке 120 километров в час. Но дискомфорта не чувствовалось, шумоизоляция надежно поглощала рокочущие звуки дизеля.
Марковцев ехал на железнодорожную станцию Курени (десять километров от монастыря), чтобы позвонить по телефону. В монастыре телефона не было, а в таком деле сотовой связью бывший разведчик воспользоваться не рискнул. Он десятки раз пользовался услугами диспетчеров маленькой станции, где было два телефона: в самой диспетчерской и в небольшой пустующей конторке, где раньше располагались весовщики и кассир. Сейчас взвешивать было нечего, билеты продавать некому: пассажирские поезда и грузовые составы за редким исключением проносились мимо.
Перебросившись ничего не значащими фразами с диспетчером, Сергей прошел в конторку и набрал номер. Ему ответил начальник отдела информации областного УВД майор Маханов.
— Привет, Слава, — поздоровался Марковцев. — «Пробей» Ремеза Алексея. Похоже, местный, из Новограда.
— Ни разу не слышал такую фамилию. Тебе срочно? — спросил Маханов.
— Да нет. Устроит через пару минут, — пошутил Сергей.
— Позвони через полчасика.
Для человека, возглавляющего отдел информации УВД, «пробить» нужного человека особого труда не составило. Но это не значило, что Маханов ведал всей информацией в управлении. В частности, в его задачи входила работа с прессой. У него был помощник и секретарша. Самая легкая в управлении работа, на которую метили многие офицеры, — практически отсутствовала какая бы то ни была ответственность.
Через полчаса Марковцев имел на руках несколько странную информацию. Квартира Алексея Ремеза была продана Кавлису Николаю Александровичу. В деле фигурировала справка о смерти Ремеза, выданная в городе Полярный, Мурманская область.
Кавлис...
Еще одна редкая фамилия. Но не для Марка. Он-то слышал о майоре спецназа, заместителе командира бригады «Черные беркуты», хотя лично они не встречались. Но профессионалы такого уровня, как Кавлис и Марк, знакомы заочно. Но что Кавлис делает в Новограде? Неужели тоже оставил службу? А если нет? Придется вплотную заняться «беркутом».
Марковцев усмехнулся: достойный противник, с таким даже ради интереса стоило иметь дело.
Квартира Елены Окладниковой после пожара выглядела весьма плачевно. Пожарная команда прибыла на место оперативно, но огонь сделал свое дело: квартира буквально тонула в копоти и почерневшей от сажи воде. Командир отряда пожарников авторитетно указал на очаг возгорания.
— Можете считать мои выводы предварительными, — сообщил он следователю капитану Бочарову, — но скажу, что пожар возник от лампочки. Скорее всего ее обмотали тряпкой, пропитанной легковоспламеняющейся смесью.
— Умышленный поджог? — осведомился следователь, склонившись над обгоревшим трупом женщины.
— Выводы будете делать сами. Мое дело — определить очаг возгорания и написать рапорт. А дальше пусть разбираются специалисты.
Кое-кто из соседей, толпившихся у подъезда, уже успел дать показания. В этой квартире жила Елена Окладникова, обеспеченная молодая девушка, не замужем, ездит на иномарке, хорошо одевается. Где работает? Содержит две торговые точки, современные мини-магазины. Один тут, рядом, второй где-то у кинотеатра «Слава». Последний месяц ее не было видно, соседи не особо дружат с респектабельными жильцами, даже не всегда здороваются. Особенно это относится к молодым женщинам: ну просто неприятно видеть, как — вся накрашенная, в шикарной дубленке, высоких сапогах, в золоте — выходит она из роскошной иномарки и — топ-топ своими посеребренными копытцами к подъезду. Почему ей позволено жить красиво, а им, большинству соседей, нет? Как будто она другой породы. Ну, такая чистокровная!
— Это ее бог наказал, — прошамкала какая-то старуха, тыча высохшим пальцем на почерневшие окна квартиры Окладниковой. Оттуда валил пар.
Оперативник Владимир Лындин наведался в магазин Окладниковой, который назывался просто: «Ларчик». Две продавщицы были крайне взволнованны, до них уже дошла весть о пожаре в квартире их начальницы, и они по очереди ходили к ее дому смотреть, как работают пожарники.